опубликовано: 23.03.2006

Случилось это в далеком 1951 году. Окончив Ленинградский сельскохозяйственный институт, была направлена в Калининградскую область (Кенигсберг) агрономом отделения совхоза.

Только приступила к работе, ездила, смотрела, какое поле убирать следующим. В полдень пришла на ток, где веяли зерно, затем в сушилку. Там мне сказали, что управляющий отправил часть зерна сушить на дороге в лесу, где сушат ежегодно.

Дорога очень широкая, выложена железобетонными плитами. Шла к областному центру. Это было от нашего отделения километров 12. От г. Краснознаменска километров 8. Я спросила, почему так далеко от города, сказали, что мальчишки на велосипедах из города туда не доезжают. С машиной уехали три женщины. Я решила поехать посмотреть, сколько еще можно возить зерна. В моем распоряжении была лошадь с двухколесной рессорной тележкой.

Выехала не сразу, т. к. еще надо было решить кое-какие вопросы. Дорога показалась длинной. Когда подъехала к женщинам, было уже часов 18. Женщины начали кричать, что они без обеда. Что управляющий обещал прислать сторожа в 3 часа. У одной корова в полдень недоена. Пришлось отдать свою лошадь женщинам. Зерно они сгребли в гурт по обочине дороги и закрыли огромным брезентом.

Осталась одна. Быстро темнело, становилось прохладно. Одета легко. Вдруг ко мне подошел высокий парень и говорит, что никакой сторож не приедет, я слышал, как женщины говорили, что он пьяница. Теперь, говорит, ты никуда не денешься от меня. По обе стороны дороги широкие, глубокие канавы, наполненные водой, т. к. в Калининградской области редкий день без дождя. До города далеко. Говорит, пойду в сторожку, а в 11 часов приду, посмотрю, какой сторож будет тебя спасать.

Я сказала, что неизвестно, кого спасать придется, я выцарапаю тебе глаза.

Сижу на зерне. Сосны шумят вершинами. По обе стороны дороги в 4-5 метрах тянулся лес. На душе тревога. Пройдет машина, осветит меня, и такая тьма после, что ничего не разобрать. Когда глаза снова привыкли к темноте, увидела высокую фигуру парня. Я вскочила, в одной руке туфля, думала, буду бить каблуком. Я закричала, что если не отойдешь, закричу и наброшусь на тебя, тогда не пеняй. Где, говорит, твой сторож. Ну еще подожду, посмотрю, и отошел от меня в конец бурта.

Я молила Бога помочь мне (хотя была атеистом), что если что со мной случится, то жить не буду.

И вдруг совсем рядом раздался цокот копьгг. Я подбежала, на телеге сидит мужчина, еще не старый, с усами и бородкой. Меня поразил его нос прямой, таких я в совхозе никогда не видела, и все-таки с надеждой спросила: "Вы не сторож из 143 совхоза?". "Нет", - просто сказал дедушка (для меня он казался дедушкой в мои 23 года). Я, заикаясь от волнения, сказала, что меня ждет беда, скажите парню, что вы сторож и посидите со мной. Он сказал: меня не надо учить, что сказать, я сам знаю. Парень встал и ушел, хотя ему ничего не было сказано.

Дедушка сел недалеко от меня и начал говорить все про мою семью, что мы похоронили 3 года назад отца, что я вторая в семье, старше меня одна, а все остальные маленькие и что у мамы вся надежда на меня, что начну работать и помогу семье. Я несколько раз говорила ему, что вы все-таки сторож из 143 совхоза. Он спросил: "А разве ты это о семье кому рассказывала? Про голодные годы войны, как мама сумела поддерживать вас верой в победу, что вы все променяли, что было, но все 7 человек живы". В войну я, сестра и братик работали все годы в подсобном хозяйстве.

Говорит, если бы мама узнала, что ее дочь сидит в лесу одна ночью да еще зерно около меня, наверное, сразу бы поседела. Я настолько была поражена, что этот дедушка все о нас знает, что невольно удивлялась и снова спрашивала: "Так вы сторож из 143 совхоза?" Он говорит, что не сторож, но обо всех все знает. И что у меня была плохая мысль в голове, если что случится, то не будешь жить. А ты, говорит, о маме подумала? Отец с фронта пришел больной и умер, а дочь как могла такое подумать.

В то время у меня даже мысль не могла возникнуть, что со мной рядом не человек. Потом дедушка сказал, что я очень пережила много, чтобы я накрылась брезентом и уснула, а я, говорит, рядом посижу, не бойся, спи. В ту же минуту я провалилась в сон.

И вдруг слышу: "Дочка, вставай, к тебе едет начальство, встречай". Я открыла глаза, тихо и почти темно. Он говорит: "Выходи на дорогу и жди начальство". Спросила, откуда он знает, он сказал: "Я же тебе еще вчера говорил, что я все знаю". Говорит, постой, через 5 минут услышишь гул машин, только не оглядывайся назад.

Я вышла на дорогу и кричу: "Никого нет". "Сейчас услышишь", - сказал он. И вдруг гул машин, подъехали 2 легковые машины, на первой ехал директор совхоза Тароев, а в другой из горкома какие-то люди. Все вышли из машин, так обрадовались, что живая. Директор начал меня ругать, как я могла остаться с зерном на ночь. Жизнь человека, сказал, дороже всякого зерна. Я сказала, что была не одна, а с дедушкой. Он спросил, с каким дедушкой? Говорю, сейчас поблагодарю его. Смотрю, а дедушки никакого нет. Дорога вперед уже просматривается и назад, но ни стука колес, ни дедушки. Директор подумал, что мне приснился сон. Все довольные, что происшествия никакого не произошло. Усадив меня в машину, тронулись в путь.

А той ночью Мария Крамаренко (у которой осталась недоена корова), когда приехала в отделение, пошла домой к управляющему. Его дома не оказалось. А жена сказала, что она ночью не собирается мужа искать. Мария легла спать и только задремала, как ее кто-то за плечо взял и услышала голос: "Спишь, женщина, со спокойной совестью. А что почти ребенка оставила одну в лесу, тебя совесть не мучает. Беги, буди сторожа, поднимай тревогу". Чтобы позвонить из конторы директору, Мария бегала в темноте, позвонила директору, он шоферу, затем в горком партии (так тогда было положено докладывать обо всем).

А я об этом узнала после, уже от своей хозяйки, у которой жила.

И только спустя несколько десятков лет поехала на экскурсию в Загорск. Когда зашла в храм, я чуть не закричала: "Мой дедушка". С большой иконы на меня смотрели умные глаза моего спасителя Пресвятого Угодника Николая. Я даже присела, вспомнила все, что было как будто вчера, но я даже не могла перекреститься (работала председателем исполкома горсовета, г. Куровское). Даже рассказать об этом не могла никому. Ведь в то время был страшный грех верить в Бога и что помощь может прийти с Небес.