Откровения, чудеса, свидетельства и факты

опубликовано: 16.06.2005

День Победы
(почти литература).

Анастасия Матвеевна, собираясь в церковь ко всенощной, с опаской поглядывала на своего супруга, полковника авиации в отставке, Косицына Михаила Романовича. Михаил Романович сидел перед включенным телевизором с газетой в руках. Но ни на телевизионной передаче, ни на газете сосредоточить своего внимания он не мог. В его душе глухо росло раздражение, некий протест против намерения жены идти в церковь. Раньше, еще в молодые годы, она захаживала в церковь раза два-три в год. Он на это внимания не обращал: мало ли какая блажь у женщины. Но как вышла на пенсию, так зачастила в храм каждое воскресенье, каждый праздник.

"И сколько этих праздников у церковников - не пересчитать, - с раздражением думал Михаил Романович. - То ли дело красные дни гражданского календаря: Новый год, 8 марта, 1 мая, 7 ноября и уж совсем святой, особенно для него, фронтовика, День Победы, вот, пожалуй, и все. А тут каждый (месяц по несколько, с ума можно сойти".

Анастасия Матвеевна думала о том, что последнее время ее супруг очень раздражителен, оно и понятно: бередят старые фронтовые раны, здоровье его все более ухудшается. Но почему-то больше всего его раздражает то, что она ходит в церковь. Чуть ли не каждый уход ее на службу в храм сопровождается скандалом и руганью.

- Миша, закройся, я пошла в храм.

- Ну чего, чего ты там потеряла, не можешь, как все нормальные люди, посидеть дома с мужем, посмотреть телевизор, - с раздражением на ходу говорил Михаил Романович, чувствуя, как гнев начинает клокотать в его израненной старческой груди.

- Мишенька, так, может, нормальные-то люди, наоборот, те, кто в храм Божий ходят, - сказала и, поняв, что перегнула палку, сама испугалась сказанного, но слово - не воробей.

- Так что, я, по-твоему, ненормальный? - переходя на крик, вознегодовал Михаил Романович. -Да, я - ненормальный, когда на своем истребителе все небо исколесил, но Бога там не увидел. А где был твой Бог, когда фашистские самолеты разбомбили наш санитарный поезд и из пулеметов добивали раненых, которые не могли укрыться и были беззащитны? Почему Бог их не укрыл? Я был ненормальный, когда летел под откос в санитарном вагоне и только чудом остался жив?

- Миша, но ведь это чудо Бог совершил, разве ты этого не понял ни тогда, ни сейчас?

Удивительное дело, но именно эта, вылетевшая у Михаила Романовича фраза "чудом остался жив", в миг иссушила его раздражение. Негодование куда-то исчезло и, махнув рукой, уже успокаиваясь, сказал:

- Иди к своим попам, раз тебе нравится, что тебя дурачат.

За всенощной Анастасия Матвеевна горячо молилась за Михаила, чтобы Бог просветил его разум и сердце. Несмотря ни на что, мужа своего она сильно любила. Когда приходила в храм, всегда становилась перед иконой Архистратига Михаила, стояла перед ней всю службу, молясь за то, чтобы Господь просветил ее мужа светом истины. У каждого человека есть какая-то главная мечта его жизни. Такая мечта была и у Анастасии Матвеевны. Она всем сердцем хотела, чтобы настал когда-нибудь день и они вместе с Мишей под руку пошли бы в церковь к службе. После службы также вместе возвращались бы домой. Вдвоем читали бы молитвенные правила перед сном и утром. Этого она желала больше всего на свете.

- Господи, если тебе угодно, забери мою жизнь, только приведи Мишеньку в храм для жизни вечной.

Когда Анастасия Матвеевна вернулась домой, Михаил уже лежал в кровати. Не было еще девяти часов вечера, так рано он не ложился, это сразу насторожило Анастасию Матвеевну.
- Мишенька, ты что, заболел, тебе плохо?

- Немного неважно себя чувствую, но ты, Настенька, не беспокойся, пройдет.

Анастасия Матвеевна не успокоилась, она-то хорошо знала: уж раз он лег - дело серьезное, и вызвала врача. Врач ни чем не утешил, измерил давление, прослушал сердце, поставил укол и заявил, что необходима госпитализация. Но Михаил Романович категорически отказался ехать в госпиталь. На следующий день его состояние ухудшилось.

- Миша, может, батюшку позвать, ведь ты ни разу не исповедовался, ни разу не причащался.

Он, открыв глаза, глянул сердито:

- Что, уже хоронишь меня?

- Да что ты, Мишенька, Господь с тобою, наоборот, верю, что через это на поправку пойдешь.

Он устало прикрыл глаза, а когда она собиралась отойти от постели на кухню, вдруг, не открывая глаз, произнес:

- Ладно, зови попа.

Сердце Анастасии Матвеевны зашлось в радостном волнении, она выбежала в соседнюю комнату, упала на колени перед иконами и расплакалась. Всю ночь она читала каноны и акафисты, чтобы Миша дожил до утра и дождался священника.

Батюшка пришёл в половине девятого, как и договаривались. Она провела его к мужу и представила: Вот, Миша, батюшка пришёл, как ты и просил. Это наш настоятель отец Александр, ну, я вас оставлю, буду на кухне, если понадобится какая помощь, позовете.

Отец Александр, мельком взглянув на фотографии, где Михаил Романович был в парадном мундире с орденами и медалями, бодро произнес:

- Не беспокойтесь, Анастасия Матвеевна, мы, два старых вояки, как-нибудь справимся со всеми трудностями.

Михаил Романович глянул на молодого священника, сердито подумал: "Что он ерничает?"

Отец Александр, как бы отгадав его мысли, сказал:

- Пришлось немного повоевать, интернациональный долг в Афганистане исполнял. Служил в десанте, так небо полюбил, что после армии мечтал в летное пойти, был бы летчик, как вы, да не судьба.

- Что же так?

- Медкомиссия зарубила, у меня ранение было.

- Понятно.

Священник Михаилу Романовичу, после такого откровения, не то чтобы понравился, а прямо как родной стал. Немного поговорили, потом отец Александр сказал:

- У вас, Михаил Романович, первая исповедь. Но вы, наверное, не знаете в чем каяться?

- Вроде жил, как все, - пожал тот плечами. - Сейчас, правда, совесть мучает, что кричал на Настю, когда в церковь шла, она ведь действительно глубоко в Бога верит. А я ей разного наговорил, что, мол, летал, Бога не видел в небе и где, мол, был Бог, когда на войне невинные люди гибли.

- Ее вере вы этими высказываниями не повредите, она в своем сердце все ответы на эти вопросы знает, только разумом, может быть, высказать не умеет. А вот для вас, по всей видимости, эти вопросы имеют значение, раз в минуту душевного волнения их высказали. По этому поводу вспомнить можно случай, произошедший с архиепископом Лукой (Войно-Ясенецким). Он был не только церковный иерарх, но и знаменитый ученый-хирург. Во время Великой Отечественной войны, назначенный главным консультантом военных госпиталей, он не раз, делая операции, самых безнадежных спасал от смерти. Как-то владыка Лука ехал в поезде. В одном купе с военными летчиками, возвращавшимися на фронт после ранения. Увидели они церковнослужителя и спрашивают: "Вы что, в Бога верите?" - "Верю", - говорит Владыка. - "А мы не верим, - смеются летчики, - так как все небо облетали, Бога так и не видели". Достает тогда архиепископ Лука удостоверение профессора медицины и говорит: "Я тоже не одну операцию сделал на мозгу человека: вскрываю черепную коробку, вижу под ней мозговой жир, а ума там не вижу, значит ли это, что ума у человека нет?"

- Какой находчивый Владыка, - восхитился Михаил Романович.

- А насчет того, что невинные гибнут, это действительно не понятно, если нет веры в бессмертие, а если есть христианская вера, то все понятно. Страдания невинных обретают высший смысл прощения и искупления. В плане вечности Господь каждую слезинку ребенка утрет. Всем Бог воздаст, если не в этой жизни, так в будущей, по заслугам каждого.

После исповеди и причащения отец Александр пособоровал Михаила Романовича. После соборования тот признался:

- Веришь ли, батюшка, на войне смерти не боялся, в лобовую атаку на фашиста шел, а теперь боюсь умирать, что там ждет - пустота, холодный мрак? Приблизилась эта черта ко мне, а перешагнуть ее страшно, назад еще никто не возвращался.

- Страх перед смертью у нас от маловерия, - сказал отец Александр и, распрощавшись, ушел.

После его ухода Михаил Романович сказал жене:

- Хороший батюшка, наш человек, все понимает. Ободренная этим высказыванием, Анастасия Матвеевна

робко сказала:

- Мишенька, нам бы с тобой повенчаться, как на поправку пойдешь, а то, говорят, невенчанные на том свете не увидятся.

- Ну вот, опять за старое, да куда нам венчаться, это для молодых, засмеют ведь в церкви. Сорок лет прожили невенчанные, а теперь, здрасте, вот мы какие.

- Ради меня, Мишенька, если любишь. Пожалуйста. Любишь-не любишь, - проворчал Михаил Романович. - Еще выздороветь надо. Иди, я устал, подремлю малость. Коли выздоровлю, там видно будет, поговорим.

- Правда? - обрадовалась Анастасия Матвеевна. - Обязательно выздоровеешь, быть другого не может, - и, чмокнув мужа в щеку, заботливо прикрыла его одеялом.

Произошло действительно чудо, в чем нисколько не сомневалась Анастасия Матвеевна. На следующий день Михаил пошел на поправку. Когда пришел участковый врач, то застал Михаила Романовича пьющим на кухне чай и читающим газету. Померив давление и послушав сердце, подивился:

- Крепкий вы народ, фронтовики.

Когда Анастасия Матвеевна напомнила мужу о венчании, он отмахнулся:

- Погоди, потом решим, куда торопиться?

- Когда же потом? Скоро Великий пост, тогда венчаться аж до Красной горки нельзя.

- Сказал потом, значит, потом, - с ноткой раздражения в голосе ответил он.

Пробовала еще несколько раз заводить разговор о венчании, но, почувствовав, что нарывается на скандал, сразу умолкала. Так и наступило Прощеное воскресение и начался Великий пост. Анастасия Матвеевна старалась не пропускать ни одной службы, в первую неделю ходила вообще каждый день. Потом стала недомогать, снова, как раньше, появились сильные боли в правом боку. А к концу поста вовсе разболелась и слегла. Сын Игорь свозил ее в поликлинику, оттуда направили на обследование в онкологию. Когда они вернулись, Игорь отвел отца в сторону:

- Папа, у мамы рак печени, уже последняя стадия, врачи сказали: осталось немного.

- Что значит: немного? Точно проверили, может, ошибаются? Чем-то можно помочь? Операцию сделать, в конце концов, - растерянно произнес Михаил Романович.

Сын отрицательно покачал головой.

- Надо готовиться к худшему, папа. Не знаю, маме говорить или нет?

- Что ты, сынок, не надо раньше времени расстраивать, я сам с ней поговорю.

Он сел к кухонному столу, обхватил свою седую голову руками и сидел так минут пять, потом решительно встал.

- Пойду к ней.

Подойдя, сел на краешек кровати, взял нежно за руку.

- Что же ты расхворалась, моя верная подруга? Давай поправляйся скорей, Пасха приближается, куличи будем печь, яички красить.

- Что сказали врачи, Миша? - прямо, посмотрев ему в глаза, спросила она.

Михаил Романович суетливо завертел головой.

- Ну что-что сказали, надо лечиться и поправишься. Вон сколько лекарств тебе понавыписывали.

- Не ври, Мишенька, ты же не умеешь врать, я и так сама все понимаю. Умирать мне нестрашно, надо только подготовиться достойно к смерти, по-христиански. Ты мне отца Александра приведи, пусть исповедует, причастит, да и пособороваться хочу. Так мы с тобой и не повенчались, как пред Богом предстанем?

- Милая Настенька, ты выздоравливай, ради Бога, и сразу пойдем венчаться.

- Теперь уж, наверное, поздно. Страстная седмица начинается. Затем Светлая, до Фомина воскресенья я не дотяну. Значит, Богом не суждено.

Михаил Романович шел в церковь за отцом Александром и про себя бормотал:

- Это как же не суждено? Что значит: не суждено? Ведь мы, как-никак, сорок лет прожили.

В церкви, повстречавшись с отцом Александром, договорился, что утром он подъедет к ним. Поговорил с ним насчет желания венчаться. Отец Александр задумался:

- На Страстной однозначно нельзя, на Светлой, хоть и не принято по уставу, но исключение можно сделать, - посмотрел на осунувшегося Михаила Романовича, добавил: - Если будем усердно молиться, она доживет и до Красной горки, я в этом уверен.

- Буду, конечно, молиться, только не знаю как. Отец Александр подвел его к иконе Михаила Архангела.

- Здесь ваша супруга постоянно стояла за службой, наверное, за вас молилась, вашему Ангелу-хранителю. Я вам предлагаю, пока она болеет, заменить ее на этом боевом посту, я не шучу, когда говорю про боевой пост, апостол Павел пишет: "Наша брань не против крови и плоти, но против духов злобы поднебесных".

От этих слов все сразу встало для Михаила Романовича на свои места. Его соратница, его боевая подруга, его милая жена, пока он дома отлеживался у телевизора с газетой, была на боевом посту. Она боролась за него, за свою семью, против врагов невидимых, а потому более коварных, более опасных. Боролась одна, не имея в нем никакой помощи. Мало того, что он не поддерживал ее в этой борьбе, он еще потакал врагу. Теперь, когда она лежит больная, он должен встать на этот боевой пост. И он встанет, ему ли, старому вояке, не знать, что такое долг воина-защитника. Он встанет, обязательно встанет, и ничто не помешает ему в этом.

Анастасия Матвеевна заметила, что муж ее вернулся какой-то подтянутый, собранный, решительный и даже помолодевший. - Настя, завтра утром батюшка придет, буду собороваться вместе с тобой. Сейчас покажи мне, какие молитвы читать, я за тебя и за себя почитаю.

- Мишенька, что с тобой? - еще не веря всему, прошептала Анастасия Матвеевна.

- Ничего. Вместе воевать будем.

- С кем воевать, Миша? - даже испугалась Анастасия Матвеевна.

- С духами злобы поднебесной, - отчеканил полковник. - И раскисать не будем, - увидев слезы на глазах жены, добавил он.

- Да это я от радости Миша, только от радости.

- Ну, это другое дело.

Каждый день на Страстной седмице Михаил Романович ходил в храм. Стоять приходилось подолгу, службы Страстной седмицы особые, длинные. Но он мужественно выстаивал их от начала и до конца, хотя и не понимал, что и для чего происходит, но боевой пост есть боевой пост, приказано-стой, высшее командование само знает. Высшим командованием для него в данном случае был отец Александр. После службы он часто подходил к нему, что-нибудь спрашивал. Как-то поделился своими переживаниями.

- Сам-то я хожу сейчас в церковь, а вот сын со снохой, их разве заставишь, наш грех: сами не ходили в молодости и детей не приучили.

- Да, это проблема не только ваша, многие подходят с подобным вопросом. Честно признаться, не знаю, что и отвечать. Советую усиленно молиться за детей, молитва родителей много может. Мне как-то рассказывали один случай. У одного верующего человека был неверующий сын. Отец, конечно, переживал сильно. А перед тем как умереть, завещал сыну, чтобы он после смерти в течение сорока дней заходил в его комнату каждый день на пятнадцать минут, ничего не делал, только молча бы сидел. Сын исполнил последнюю просьбу отца. А как сорок дней прошло, сын сам пришел в храм. Я думаю, что просто тот отец понимал, что молодежь в суете живет. Некогда над вечным подумать: о смысле жизни, о своей душе, о бессмертии, о Боге.

Великим четвергом Михаил Романович причастился, а вечером после чтения двенадцати Евангелий, умудрился принести домой огонь в самодельном фонарике. От него зажгли лампадку в комнате Анастасии Матвеевны. В субботу сходил в церковь, освятил кулич и крашеные яйца. Кулич испекла им сноха, а яйца красил сам Михаил Романович, так как Анастасия Матвеевна, вконец обессиленная, постоянно лежала в кровати. Врач-онколог, курирующий ее, был удивлен, узнав, что она до сих пор жива. После ночной Пасхальной службы Михаил Романович пришел весь сияющий, уже с порога закричал: - Христос Воскресе!

- Воистину Воскресе! - ответила чуть слышно Анастасия Матвеевна, любуясь своим мужем, который на Пасху вырядился в свой парадный мундир со всеми наградами, раньше он одевал его только на 9 мая.

- Ты прямо как на День Победы, - улыбаясь, сказала она.

- А сегодня и есть День Победы, победы над смертью, так в проповеди отец Александр и сказал.

Они поцеловались три раза.

-Ты давай поправляйся, в следующее воскресенье, на Красную горку, поедем в церковь венчаться.

- Как уж Бог даст, но я буду ждать.

В воскресенье подъехал сын вместе со снохой на своей машине. Сноха помогла Анастасии Матвеевне надеть ее лучшее платье. Михаил Романович с сыном под руки осторожно вывели и усадили в машину Анастасию Матвеевну. В храме отец Александр разрешил поставить для нее стул. Так и венчались: Анастасия Матвеевна сидела, а рядом в парадном мундире стоял ее любимый супруг. Во время венчания он несколько раз поглядывал с заботливостью на нее, а она отвечала полным благодарности взглядом, мол, все со мною в порядке, не беспокойся и молись. Домой привезли Анастасию Романовну совсем ослабевшую и почти что на руках внесли и уложили в постель прямо в платье. Дети уехали, обещав вечером проведать. Михаил Романович сел на стул рядом с кроватью жены и взял ее за руку.

- Спасибо, Мишенька, я сегодня такая счастливая. Теперь можно спокойно помереть.

- Как же я? - растерялся Михаил Романович.

- Мы же с тобой повенчанные, нас смерть не разлучит. Я чувствую, что сегодня умру, но ты не скорби, как прочие, не имеющие упования, мы с тобой там встретимся непременно.

Ты помнишь, как мы с тобой первый раз повстречались?

- Конечно, помню: в Доме офицеров, на вечере по случаю Дня Победы, ты еще все с капитаном Кравцовым танцевала, я тебя еле от него отбил.

- Дурачок, я, как тебя увидела, сразу полюбила, и никакие Кравцовы мне были не нужны.

- Настенька, ты знаешь, мне очень стыдно, хоть и прошло много лет, все же совесть напоминает. Встретимся на том свете, говорят, там все рано или поздно откроется, так вот, чтобы для тебя не было неожиданностью, короче, хочу признаться: я ведь тогда, с Клавкой, ну, словом, бес попутал.

- Я знала, Мишенька, все знала. В то время мне так больно было, так обидно, что жить не хотелось. Но я любила тебя, вот тогда-то я впервые в церковь пошла. Стала молиться перед иконой Божией Матери, плакать. Меня священник поддержал, сказал, чтобы не разводилась, а молилась за тебя как за заблудшего. Не будем об этом больше вспоминать. Не было этого вовсе, а если было, то не с нами, мы теперь с тобой другие.

Михаил Романович наклонился и поцеловал руку супруге.

- Тебя любил, только тебя любил, всю жизнь только тебя одну.

Почитай мне, Миша, Священное Писание.

- Что из него почитать?

- А что откроется, то и почитай.

Михаил Романович открыл Новый Завет и начал читать:

"Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не
превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает..." Он вдруг заметил, что супруга перестала дышать, и, подняв голову от книги, увидел застывший взгляд его милой жены, устремленный на угол с образами.

- Мы скоро увидимся, Настенька, - сказал он, закрывая ей глаза.

Затем он встал, подошел к столу, взял лист бумаги и стал писать,

"Дорогой мой сынок, прости нас, если что было не так. Похорони по-христиански. Сынок, выполни мою последнюю просьбу, а не выполнить последнюю просьбу родителей, ты же знаешь, - великий грех. После того как похоронишь нас с мамой, в течение сорока дней заходи в эту комнату и посиди здесь минут пятнадцать-двадцать каждый день. Вот такая моя последняя просьба. Поцелуй за меня Люсю и внуков. Христос Воскресе! Твой отец".

Затем он подошел, поцеловал жену и, как был в мундире, лег с нею рядом, взял ее за руку и, закрыв глаза, сказал:

- Пойдем вместе, милая, я тебя одну не оставлю.

Когда вечером Игорь с женою приехали к родителям, то долго не могли дозвониться, так и открыли дверь своим ключом. Прошли в спальню и увидели, что мать с отцом лежат на кровати рядом, взявшись за руки, он в своем парадном мундире, а она в нарядном платье, в котором сегодня венчалась. Лица у обоих были спокойные, умиротворенные, даже какие-то помолодевшие, казалось, они словно уснули, вот проснутся - и так же, взявшись за руки, пойдут вместе к своей мечте, которая ныне стала для них реальностью.

Николай АГАФОНОВ

на главную

Автор оставляет за собой право на дополнения и изменения,
проясняющие некоторые аспекты, но не меняющие сути изложенного.

Ваши мысли и пожелания присылайте автору сайта

Hosted by uCoz