|
Каждый оазис мира окружен пустыней, среди которой
затаился сатана.
Только с помощью молитвы вы сможете пересилить влияние сатаны...
19.
Возвращение.
Самолетный рейс до Дубровника на этот раз очень отличался от предыдущего.
Теперь, когда паломники не сидели со мною рядом и я не мог говорить с ними о
своих ожиданиях и о том, откуда я знаю о Меджугорье, девятичасовой полет
казался мне вдвое более продолжительным. Еще более одиноким я почувствовал
себя после приземления, когда затянутая в военного типа форму женщина с
суровым лицом без тени улыбки взяла из моих рук паспорт. Минуты две она
рассматривала его, переворачивая страницы, после чего небрежно бросила его в
мою сторону. Ни слова не было сказало, однако было дано понять, у кого здесь
власть.
Туристическое агентство, занимавшееся подготовкой моей деловой поездки,
заказало для меня автомобиль. Это был "Рено". Сперва я долго разглядывал
торчащие из пульта распределители скоростей, учась пользоваться незнакомым
типом автомобиля, а затем двинулся на нем в путь. Агент по аренде
автомобилей, которого я долго упрашивал и обещал возвратить одолженную вещь,
в конце концов, колеблясь, отдал мое свою собственную карту автомобильных
дорог страны. Я осторожно вывел небольшой красный "Рено" с паркинговой
площадки и покатил. При этом я не имел ни малейшего представления о том,
куда мне ехать, по настроение у меня было удивительно радостным.
Я задержался, чтобы прихватить с собой юного автостопщика, надеясь, что он
сможет показать мне, где начинается автострада в сторону Меджугорья. Я знал,
что впереди у меня еще около 150 километров пути. Мальчишка ужасно плохо
говорил по-английски, но сумел показать, в каком направлении я должен ехать,
и сказал, что между Дубровником и тем районом, куда я еду, нет иных
связующих трасс, а потому я без трудностей должен был бы отыскать деревню.
Это необычное путешествие по побережью Адриатики по дороге, бегущей мимо
миниатюрных деревушек, прилепившихся к скалам, наполнило меня глубокой
спокойной радостью. Морская вода ослепительно сияла под лучами солнца. Меня
не могли вывести из себя даже сумасшедшие водители, обгонявшие меня на
бешеной скорости на крутых поворотах серпантинной дороги. Я возвращался к
Воротам Небес.
На старенькой карте, которую одолжил мне дорожный агент, я не обнаружил
Меджугорья. Однако здесь был обозначен город Мостар. От этого города, как
мне было известно, до селения всего лишь 32 километра. Через час я доехал до
поворота и попал в нужный мне район. Чем ближе я был к Меджугорью, тем
больший восторг меня охватывал. И вот уже - не прошло и двух часов после
выезда из аэропорта - я начал узнавать знакомые места.
А вот и Цетлюк! Я подъехал прямо к дому, в котором мы жили во время своего
паломничества, тут же договорился с хозяйкой, которая хорошо меня помнила и
не могла скрыть своего удивления от такого быстрого моего возвращения. Я
вновь снял у нее комнату, но остаться мог лишь на три дня. На память мне
пришел некий мужчина, хозяин фирмы, строящей пансионаты, - я познакомился с
ним в мае. Он приглашал меня к себе в случае, если бы я когда-то прибыл в
Цетлюк и нуждался в комнате. Я подумал, что неплохо было бы наведаться к
нему утром.
Очень хотелось пойти в костел и вновь почувствовать царящее там спокойствие.
Я быстро вытащил свой багаж из машины, занес в комнату и выехал в Меджугорье
по так хорошо знакомой мне дороге. Когда вдалеке показался Крижевац, сердце
у меня в груди подпрыгнуло и начало биться быстрее. Я кричал от восторга во
все горло, благодаря Бога за то, что Он позволил мне сюда вернуться. Моя
радость неожиданно исчезла, когда за поворотом я увидел белый милицейский
автомобиль с синей "мигалкой" па крыше. Я знал, что здесь милиция любит
задерживать водителей только потому, чтобы поиграть у них на нервах. В эти
минуты я охотно оказался бы в какой-нибудь группе с собственным проводником.
Однако милиция меня не задержала. Облегченно вздохнув, я поехал дальше.
Когда я проезжал через мост, взгляд мой выхватил из пространства две башни
костела Святого Иакова. Я вернулся!
Запарковавшись перед костелом, я вбежал вовнутрь. Преклонил колени у
последней скамейки. У меня не хватит слов для того, чтобы описать те
чувства, которые овладели мной. Как хорошо было снова оказаться среди этих
людей, слышать мелодии Меджугорья, видеть лица, которые я помнил по
предыдущему путешествию, вновь стать одним из пилигримов. А когда я увидел
женщин, одетых в черное и в черных платках на головах, стоящих на коленях
вокруг статуи Марии и горячо молящихся, сердце мое учащенно забилось,
поглощенное волной исходящей от них святости и глубинной посвященности -
свидетельства преображения и обращения всего села.
Приближался четвертый час, и костел понемногу заполнялся людьми,
готовившимися к участию в молитве и вечерней Мессе. Когда я увидел сидящих
на скамьях пилигримов, меня вновь охватило изумление перед неслыханными
переменами, произошедшими в этом маленьком крестьянском селеньи под
воздействием сверхъестественных событий. Множество костелов в Америке
зазывает к себе людей, уговаривая их приходить на богослужения. Здесь же
люди начинают собираться за 2 часа до начала службы только для того, чтобы
внутренне подготовиться к ней вместе со своими односельчанами.
Я увидел и отца Томислава Первана, настоятеля, который пробирался через
толпу людей. При виде его я прервал свои размышления. Отец Светозар сказал
мне, чтобы по возвращении я связался с ним через отца Первана, поскольку
такой способ контакта он считал наилучшим и самым безопасным при пересылке
информации в Копьиц.
Я вспомнил также и телефонный разговор, который был у меня с отцом
Светозаром, когда Терри согласилась на то, чтобы я возвратился в Югославию
работать над книжкой. Этот разговор был очень странным. Довольно долгое
время продолжалось замешательство. Монах, подошедший к телефону в Копьиц, не
говорил по-английски и все время сомневался, правильно ли он меня понял. По
прошествии долгого времени к телефону подошел отец Светозар.
- Отец Светозар? - спросил его я.
- Да, а кто говорит?
- Уэйн Уэйбл, из Соединенных Штатов, вы меня помните?
- О, да! Уэйн из "Центра Мира"! Как дела?
В его голосе слышалась нота какого-то сомнения, как будто его беспокоило то,
куда нас этот разговор приведет.
- Всё в порядке, отче, я звоню, чтобы сообщить: я возвращаюсь в Меджугорье в
июне, чтобы помочь вам в работе над книжкой. Я приеду...
- Нет, нет, - прервал он меня очень быстро, и добавил, - понимаю, что вы
приедете с группой пилигримов. Это хорошо.
На минуту повисла томительная тишина, однако, в конце концов, я
сориентировался. Югославия была коммунистической страной, а отец Светозар
был очень популярен и влиятелен. Он находился под постоянным наблюдением, и
за ним следили службы безопасности с того момента, когда он, находясь в
Соединенных Штатах, сказал что-то, что было воспринято как
антиправительственное высказывание. Телефон такого человека, как, впрочем, и
все монастырские телефоны, наверняка прослушивался.
- Да, - ответил я, стараясь сохранить безразличие в голосе. - Я приеду с
людьми из "Центра", чтобы поработать над своей книжкой. С удовольствием
встречусь с вами.
Сейчас, преклоняя колени в костеле Святого Иакова, я подумал о том, что
Провидение Божие охраняет меня, поскольку в течение первых 10 минут
пребывания в Меджугорье я столкнулся с отцом Перваном. Я поднялся со скамьи
и представился могучему францисканцу с мудрыми глазами. Сказав ему, что я
приехал сотрудничать с отцом Светозаром, я попросил передать известие о моем
приезде.
- Прошу за мной, - коротко ответил он мне.
Я последовал за ним в приходской дом. По пути мы прошли через комнатку, в
которой время от времени происходили явления. Придя в свою квартиру,
отец-францисканец жестом предложил мне сесть в кресло, а сам подошел к
телефону. Он сказал несколько слов по-хорватски, немного подождал, а затем
передал мне трубку.
- Отец Светозар?
- Да, а кто говорит?
- Уэйн Уэйбл из "Центра Мира". Как, отче, вы себя чувствуете?
Минута тишины, затем я услышал:" Ага, Уэйн, это очень, очень хорошо, что ты
звонишь. Прекрасно! Я приеду вечером, мы можем поговорить после Мессы".
Я ответил, что это мне вполне подходит и положил телефонную трубку.
Поблагодарил отца Первана за помощь. Отец Перван развел руками, улыбнулся и
проводил меня до дверей приходского дома. При выходе я на несколько секунд
задержался в маленькой комнатке, где хотели бы находиться миллионы людей
всего мира в то время, когда молодым хорватским ясновидящим является
Пресвятая Дева Мария. Через час в этом месте, точно также, как и в каждый из
вечеров, можно будет слышать просьбы, вздохи, вопросы и горячие молитвы. Я
подумал, что никогда не смогу оказаться к чуду ближе, чем теперь.
Было 16:30, до приезда отца Светозаром оставалось еще четыре часа. Все мое
тело ломило от усталости, но я чувствовал себя счастливым от того, что я
здесь и что мне так быстро удалось договориться с отцом Светозаром о
встрече. В таком настроении я пошел прогуляться по улицам села. Все время
меня не оставляло удивительное чувство, что я буквально напитываюсь здешними
пейзажами, вдыхаю звуки и мистику общей атмосферы. Мне пришло в голову, что
ничто изо всего увиденного мною не указывает на то, что, собственно, здесь
могли бы произойти какие-то чрезвычайные вещи. Крестьянское поселение, такое
простое, что даже сейчас, когда оно стало известно всему миру, на его улицах
нельзя было заметить никакой суеты. Я сошел с дорожки, пропуская женщину,
гонящую стадо овец. Женщина улыбнулась, поклонилась и сказала несколько
слов, которые я воспринял как приветствие. Такое вежливое отношение к
каждому человеку, даже к чужаку, было типично для большинства сельских
жителей, существование которых, на первый взгляд, совсем не изменилось с
того времени, как сюда нахлынули первые гигантские волны паломничеств со
всего мира.
Однако правда была такова, что наплыв туристов-иностранцев все же оказал
огромное влияние на ежедневную жизнь Меджугорья и его околиц. Вместе с
приезжими нахлынули деьги, по местным стандартам - огромные деньги. К тому
же чужеземная валюта была намного более стабильна, чем югославский динар.
В селе появилось больше кафетериев. Дорожки и тропинки, соединяющие пять
меджугоринекнх поселков, - узкие, мощёные или грунтовые, обычно служившие
местом игры для детей - были теперь гораздо более приспособлены для хождения
пешком или же для того, чтобы гнать по ним скот. Но ни в коем случае они не
были приспособлены для беспрерывного движения большого количества людей.
Однако люди не беспокоились. Местных жителей не раздражало беспрерывное
передвижение людских масс. Конечно, были и такие, которым свыкнуться с
новыми условиями было труднее. Иные, в свою очередь, видели в паломниках
источник дохода. Большинство же старалось проявить максимум гостеприимства.
В этом регионе, на протяжении всех веков своей истории известном
напряженностью и взаимной ненавистью различных группировок живущих здесь
людей, перемены оказывались свидетельством подлинности откровений.
Прогуливаясь по улицам, я заметил, что повсюду идет строительство. Власти,
которые в течение первых пяти лет подозрительно и враждебно смотрели на
происходящие явления, теперь старались заработать на этом как можно больше
денег. Строилось множество больших и малых гостиниц. Но при этом все так же
мало было столовых, ресторанов и бань.
А пока большинство пилигримов снимало комнаты в домах местных жителей.
Многие местные жители пристроили дополнительные комнатки к своим неказистым
домишкам со стенами из кирпича-сырца. Немало времени потребовалось хозяевам,
чтобы собрать деньги, купить материалы, а затем по вечерам и в свободные от
работы дни достраивать дополнительные помещения. Строительство велось всей
семьей, и в нем участвовали даже самые маленькие дети и старики. Я зашел в
маленькое бистро и выпил чашку хорошего черного кофе, которым по праву
гордится этот регион. Традиция его приготовления была наследием, оставшимся
после мусульманского господства. Общих бань было мало, но столовых и кофеен
- полно повсюду, точно так же, как и лотков с безделушками, где можно было
купить все: от пластмассовых фигурок Богоматери до пиццы. Продавцы сувениров
все больше проникали па территорию костела, в основном они были членами
коммунистической партии или мусульманскими цыганами, готовыми при первой же
возможности выудить как можно больше денег из карманов паломников-христиан.
Местные священники оказались бессильны бороться с этими торгашами и могли
только советовать паломникам не делать покупки в лавках импровизированного
рынка. Никто из них не хотел, чтобы торгаши отбрасывали недобрую тень на
происходящие явления. Одиако власти не только позволяли, но и поддерживали
торговлю на территории костела и в его окрестностях.
Из-за торговли между местной властью и францисканскими монахами шла война.
Борьба началась пять лет тому назад, когда власти решили любым способом
отяготить жизнь священников, ясновидящих, жителей деревни и паломников. В
свое время милиция часто задерживала пилигримов сразу же на границах села -
именно в том месте, где я сегодня заметил милицейскую машину. Они устраивали
самочинные обыски, перерывали багаж и личные вещи. Если обнаруживалось
"распространение" религиозных материалов, приезжих подвергали многочасовым
допросам. Вертолет из Мостара часто пролетал над этой местностью, зависал на
небольшой высоте прямо над костелом во время Мессы. Однако, когда
паломничества начали приносить крупные доходы, власть отказалась от жесткой
линии поведения, хотя была все так же раздражена всем происходящим. В этом
нет ничего удивительного, поскольку в стране с коммунистическим режимом
официальной "религией" является атеизм.
Я вернулся в костел на вечернюю Мессу. Погода была настолько прекрасна, что
я не вошел в храм, а присел на ступеньках перед входом вместе с другими
хорватскими семействами которые не поместились в середине. Я был счастлив
услышать вновь это пение и колокола. Покой, которым одарила меня Месса и
теплый летний ветерок, очистили мою душу от последних остатков дорожной
усталости. Так оно и есть: я вновь сидел около Врат Небесных.
Во время проповеди я обратил внимание на то, как отец Перван прохаживается
между стоящими снаружи людьми. Этот священник прибыл в Меджугорье вскоре
после того, как здесь начались явления; тогда он был настроен очень
скептически. Он добивался немедленного и детального допроса детей, и даже
предлагал совершить над ними экзорцизм - молитвы для изгнания дьявола.
Вскоре после ареста отца Йозо отец Томислав Перван с удивлением получил
известие о своем назначении на место настоятеля прихода святого Иакова, что
одновременно наделяло его правовой ответственностью за ежедневные явления.
Прошло достаточно немного времени, н он, видя постоянство и искренность
детей, убедился в их невиновности и начал верить, что в Меджугорье
действительно происходит нечто необычное. Без его веры и мощной поддержки
Меджугорье, скорее всего, не произвело бы такого сильного духовного влияния.
В видеофильме, который я просматривал перед написанием серии статей,
посвященных Меджугорью, отец Перван так рассказывал о переменах,
произошедших в этой деревне:
24 нюня - это день перелома. История Меджугорья делится на то, что было до
этого дня, и на то, что произошло потом. Когда-то это был один из многих
поселков района; но после того, как начались явления Небесной Владычицы,
селение начало преображаться, а люди начали жить но Евангелию. Жителей
Меджугорья можно сравнить, если мне позволят такое сравнение, с учениками
Иисуса: до Воскресения они были просто обычными учениками, после Воскресения
они сделались просветленными учениками.
После Мессы я прогуливался около приходского дома, с нетерпением ожидая отца
Светозара. Мне хотелось как можно быстрее вернуться домой и лечь спать. Я
ужасно устал. Прошел час, а отца Светозара все еще не было. В конце-концов
из приходского дома вышел отец Перван. Я спросил его: "Есть ли какие-нибудь
известия от отца Светозара? Мне показалось, что мы разминулись". "Он сейчас
придет, - сказал отец Перван, не задерживаясь рядом со мной ни на секунду.
Он шел в сторону костела.
Стрелка часов уже перескочила за девять, когда на паркинговую площадку перед
костелом въехал маленький белый "фолькс ваген". Из автомобиля вышел отец
Светозар, обнял меня и подтолкнул к куче сложенных неподалеку досок. "Я
хочу, чтобы ты рассказал мне все о своей семье, о себе самом и о том, что ты
знаешь о явлениях", - сказал он ласково. Я почувствовал себя спокойнее.
"Теперь у вас достаточно много времени", - добавил он. На какое-то мгновение
я вспомнил, что вот уже 38 часов, как я не спал и находился в непрестанном
движении, однако тут же забыл об этом. Мы уселись на досках, и я начал
рассказывать о своей жизни. Пробило полночь. И здесь я услышал слова,
которые полностью сбили меня с толку.
- Уэйн, дорогой мой друг, я очень благодарен тебе за то, что ты приехал
издалека, чтобы помочь мне писать. Должен тебе сказать, что я смогу
вернуться в Меджугорье только в день годовщины первого явления. Надеюсь, что
за это время ты сможешь поработать над рукописью в одиночестве, до времени
моего возвращения.
Я был "горд оказанным мне доверием".
- Конечно, отче, я так благодарен, что могу с вами сотрудничать и снова быть
здесь.
Однако в голове у меня вертелся вопрос: " Да что же я буду здесь делать в
течение целых девяти дней?"
Прощаясь и желая друг другу спокойной ночи, мы договорились встретиться в
полдень и поговорить о том, что я уже сделал к этому времени. Дорога на
Цетлюк была окутана густой мглой. Все время я думал о том, что теперь, когда
я, наконец, появился здесь собственной персоной, этот глубокий,
вдохновенный, но несколько безответственный священник, право, не знает, что
со мной делать.
продолжение |
