|
опубликовано: 04.10.2008 |
|
Аркадий родился в апреле 1888 года в селе Яковицы Житомирской губернии в бедной семье священника. По окончании Волынской Духовной семинарии и Киевской Духовной Академии Аркадий Остальский был рукоположен в 1911 году в сан священника и нес послушание епархиального миссионера, а во время первой мировой войны был полковым священником. В 1917 году о. Аркадий вернулся в Житомир и стал неутомимым проповедником православия: за различными богослужениями ему в то время приходилось говорить по нескольку проповедей в день. За эти вдохновенные слова он получил от современников прозвание Златоустого. ...Шла гражданская война. Население бедствовало. О. Аркадий организовал при своем храме братство, которое оказывало помощь всем нуждающимся, хоронило умерших. Отец Аркадий поименно помнил всех больных, которых оно опекало, и, бывало, не раз спрашивал, кто дежурит сегодня у такой-то, кто понесет такой-то обед. Не только других побуждал к нищелюбию и жертвенности отец Аркадий, но и сам показывал пример этой жертвенности и крайнего нестяжания. Близкие, зная, что он нуждается и не имеет средств, сшили ему шубу. Эту шубу он надел всего раза два, затем она внезапно исчезла. Оказалось, что он отдал ее бедной вдове, у которой было двое больных туберкулезом детей. Когда мать священника спросила его, где шуба, он ответил, что она висит в алтаре. Но затем и в церкви поинтересовались, куда делась шуба, и о. Аркадий вынужден был со смущением ответить: "Она висит там, где нужно". Однажды он вышел из Житомира в сапогах, а в Киев пришел уже в лаптях. Оказалось, что ему на пути встретился какой-то бедняк, и они поменялись обувью. В другой раз о. Аркадий отдал какому-то неимущему брюки и остался в нижнем белье, а чтобы этого не было видно, зашил впереди подрясник, чтобы полы не распахивались. Отец Аркадий часто служил и всегда исповедовал. На исповеди он никого не торопил, предлагая без стеснения назвать то, что мучает душу человека, грехи, которые, как тяжелое бремя, отягощают совесть. Иногда исповедь затягивалась до двух часов ночи. В 1922 году отец Аркадий был арестован, когда он выходил из храма после окончания божественной литургии. Весть об аресте любимого пастыря облетела город, и в тюрьму стали приносить передачи в таком количестве, что их хватало и заключенным, и надзирателям. Суд приговорил о. Аркадия к расстрелу. Рассказывают, что во время чтения обвинительного заключения и приговора о. Аркадий заснул, и конвоиры вынуждены были его разбудить, чтобы сообщить, что он приговорен к смерти. "Ну что ж, - сказал священник, - благодарю Бога за все. Для меня смерть - приобретение". Приговор был заменен пятью годами заключения. Освободившись из тюрьмы, он поехал помолиться в Дивеевский монастырь и в Саров. В Дивееве его встретила блаженная Мария Ивановна, которая внимательно поглядела на приехавшего помолиться священника и сказала ему: "Будешь епископом, но из тюрьмы не выйдешь". В Саровской Успенской пустыни он был пострижен в мантию с оставлением того же имени. На одной из открыток, подаренной духовной дочери, он написал пожелание, которое в такой же степени относил и к себе: "Не тот блажен, кто хорошо начинает, но кто хорошо кончает подвиг свой. Посему подвиг покаяния и борьбы со страстями должен быть пожизненным". В начале 1926 года иеромонах Аркадий был возведен в сан архимандрита, а 15 сентября того же года в Москве был хиротонисан во епископа Лубенского, викария Полтавской епархии. Хиротонию возглавлял митрополит Сергий (Страгородский). Однако въезд в епархию, в город Лубны, ему был запрещен. Епископ, под угрозой ареста, все-таки отслужил там пасхальное богослужение - единственное богослужение в назначенной ему епархии. После этого Владыка уехал в Новоафонский монастырь на Кавказе, жил в горах, встречался с подвижниками, которые населяли в то время пропасти и ущелья Кавказских хребтов. Скитания и жизнь то в городах, то в горах окончились арестом (за "антисоветскую деятельность"). Коллегия ОГПУ постановила заключить епископа Аркадия в концлагерь сроком на 5 лет. (Впоследствии срок заключения был продлен еще на 5 лет.) 12 августа преосвященный Аркадий прибыл в Соловецкий концлагерь и был определен на самую тяжелую работу. В лагере епископа помещали то в барак, где большей частью были уголовники, то туда, где было заключено лишь духовенство. Как на служителей Христовых, так и на преступников владыка оказывал благотворное влияние. Лагерному начальству это не нравилось, и потому оно часто переводило епископа с места на место. Находясь в лагере, владыка не только раздавал все, что получал сам от своих духовных детей, но старался, чтобы и духовенство помогало друг другу, дабы никто не оказался лишенным поддержки. Большое число осведомителей и постоянное наблюдение за заключенными значительно утяжеляли условия пребывания в лагере. Здесь на каждого узника был заведен секретный формуляр, в котором отмечалось его поведение, как он работает, что говорит и каких взглядов придерживается. На острове еще жили вольные монахи Соловецкого монастыря, которым было разрешено совершать церковную службу. Поначалу лагерная администрация не смотрела строго на присутствие узников - архиереев и священников - на этих богослужениях, но затем старалась уже не допускать заключенных на службы. Благочестие и высокий авторитет среди заключенных и вольных монахов епископа-подвижника все более раздражали лагерное начальство, с наибольшей ненавистью и непримиримостью относившееся к православным, и оно стало искать повод, чтобы арестовать владыку. Таким поводом стало участие епископа и других заключенных священнослужителей во всенощной под Благовещение. Следствие было закончено в июле. Многие священники и миряне были осуждены на дисциплинарные наказания - пребывание в штрафном изоляторе. Тройка ОГПУ приговорила епископа Аркадия к пяти годам заключения в концлагере. После приговора епископа в качестве наказания перевели на некоторое время на Секирную Гору. По воспоминаниям современников, Секирная гора представляла собой подобие внутренней тюрьмы с самым суровым режимом. Кормили там гнилыми продуктами, и то в самом малом количестве. На Секирной горе было два "отделения" - верхнее и нижнее. Целыми днями заключенные "верхнего отделения" должны были сидеть на жердочках, не доставая ногами до пола, вплотную друг к другу. На ночь разрешалось лечь на голом каменном полу, но укрыться было нечем. Заключенных было столько, что спать приходилось всю ночь на одном боку. В зимние месяцы это превращалось в пытку, так как окна в камере были разбиты. Через некоторое время заключенных из верхнего "отделения" переводили в нижнее и тогда позволяли работать, но работу давали самую тяжелую. Отбыв 10 лет заключения, в феврале 1937 года епископ Аркадий прибыл в Москву. Шло беспощаднейшее гонение, и владыка, предчувствуя, что его опять арестуют и, вероятно, на этот раз безвозвратно, посещал всех, кого знал. В это время он был назначен епископом Бежецким, викарием Тверской епархии, но к обязанностям приступить не смог. Постоянное проживание ему было разрешено в Калуге. В сентябре 1937 года владыка был вновь арестован. Поначалу его держали в Калужской тюрьме, а затем перевели в Бутырскую тюрьму в Москве. "Свидетели", показаниями которых воспользовалось следствие, говорили: "Остальского я случайно встретил на улице возле Пименовской церкви, где в беседе со мной он заявил: "Приехал в Москву навестить своих духовных детей..." Дальше Остальский сообщил мне: "Правительство взяло курс на уничтожение последних оставшихся православных храмов, повсюду видишь запустение внешнее, но вера в Бога у народа велика, это я говорю по следующим урокам: стоит только епископу появиться в деревне и городе, моментально вокруг тебя собирается народ; и как на молитве себя держат верующие - это тоже характерно: тишина, торжественное благоговение, порядок... Я не верю, чтобы русская нация совершенно сошла со сцены, нет, национальный дух живет в русском народе, и придет время, он себя покажет". Следователь допрашивал владыку, добиваясь подтверждения этих показаний. Преосвященный Аркадий ответил, как записано в протоколе допроса, следующее: "В порядке обычных разговоров со своими знакомыми кто-то из них задал вопрос, что необходимо сделать для укрепления Церкви. Я говорил, что Церковь расшатывается вследствие нашего нравственного падения. Следовательно, для того, чтобы укрепить Церковь, необходимо в основу положить наше нравственное усовершенствование. Последнее является средством борьбы с неверием и его наступлением на Церковь. Нравственное усовершенствование является единственным средством укрепления Церкви, и наивысшим средством мы не можем располагать... После освобождения я буду стремиться не к тому, чтобы управлять епархией, а чтобы иметь возможность совершать богослужение в храме. Если это не удастся, то быть хотя бы сторожем любого храма, скрыв от верующих свое епископское звание, с тем, чтобы своим высоким нравственным совершенствованием дать образец того, что и наши люди могут украсить Церковь в современных условиях. О борьбе с советской властью какими-то физическими или иными средствами я давно перестал и думать, вследствие того переворота, который я лично пережил, и сама Церковь в современном состоянии не способна к какой-либо подобной борьбе. Только нравственное усовершенствование служителей Церкви и верующих свяжет их между собой и сделает Церковь гибкой для сопротивления против наступающего неверия". В начале декабря следствие было закончено. 7 декабря Тройка НКВД приговорила епископа к расстрелу. Епископ Аркадий был расстрелян 29 декабря 1937 года на полигоне НКВД недалеко от поселка Бутово под Москвой и погребен в общей могиле. СВЯЩЕННОМУЧЕНИК АРКАДИЙ, ЕПИСКОП БЕЖЕЦКИЙ |