|
О барнаульском чуде стало известно в Троице-Сергиевой Лавре. Приезжали
паломники из далеких стран:
— Где тут у вас женщина, которая воскресла?
Слышали об этом монахи, да подробно рассказать не могут: Клавдия Устюжанина
в Сибири, куда иностранцам доступа не было.
Игумен Лаврентий и игумен Наум (сейчас они оба архимандриты) пригласили ее в
Загорск - она нужна была как живой свидетель...
Собралось лаврское духовенство. Когда Клавдия, стоя на коленях, все
рассказала старцам (она называла одного из них — архимандрит Серафим, имени
второго я не знаю) — они плакали перед иконой Спасителя, просили Господа,
чтоб Он весь мир оставил в мире для покаяния. Они почувствовали, что эта
проповедь — живая, что свидетельство Клавдии Устюжаниной — послание с Неба
на нашу землю, чтоб нас разбудить от греха, чтобы мы осудили свои греховные
поступки и жили готовыми к встрече с Господом...
Клавдии Никитичне все тяжелее становилось жить в Барнауле. Но она не сразу
решилась переехать под сень преподобного Сергия. Не стесняясь, она открыто
рассказала мне о причинах такой неторопливости. Дело в том, что в первый
приезд в Загорск ее кормили бородинским хлебом, который ей очень не
понравился. Ведь она, работая продавцом, привыкла к белому сибирскому —
пышному, душистому И когда стали ее приглашать в Загорск жить — она (такая
уж противная была!) не поехала... из-за хлеба. Через какое-то время приехала
женщина с письмом из Лавры, чтобы помочь ей продать дом и хозяйство. Клавдия
ОПЯТЬ не поехала — и опять из-за хлеба. И в третий раз отказалась
переезжать. А потом задумалась:
"Поняла я после этого, что теперь враг будет меня выгонять! Вижу во сне:
приходят две черные женщины, и у них рога на голове. Проснулась: думаю —
Боже мой, что же со мной будет дальше? Вдруг после обеда приходят... две
женщины — и прямо к столу. Разворачивают документы: "Распишитесь — вам
письменное предупреждение, чтобы к вам никто ни шагу. А то какого-то Бога
тут проповедуете". Я не знала этих женщин, но догадалась, что они из
исполкома. Распахнула я двери и говорю им: "А ну-ка, давайте, уходите!
Указывать мне пришли! Меня Господь воскресил, чтобы я всем об этом
рассказывала. А из ваших предупреждений ничего не получится!"
Клавдия была резкая, но справедливая — за словом в карман не полезет, всегда
режет правду, как ножом... Ушли эти женщины, но пригрозили на прощание:
— Мы уйдем, но вместо нас другие люди приедут! Они с вами по-другому
говорить будут. Понятно?
— Я все поняла: милиция приедет! — ответила им Клавдия и, почувствовав
неладное, побежала к Агафье, которая жила через дорогу.
— Помоги мне собраться!
В чемодан вещи складывать уже некогда — побросали кое-как в мешок. Вдруг
увидела в окно: двое милиционеров к дверям идут — значит, милиция уже
приехала...
— Ой, Агафьюшка! Закрывай скорее меня в шифоньер!
Милиционеры заходят:
— Здравствуйте! А где хозяйка?
— Она в школу ушла, к Андрюше, — схитрила Агафья.
Они и ушли. Открывает
Агафья шифоньер — а Клавдия вся взмокла от волнения.
— Слава Богу! Пронесло...
Надо выходить. А вдруг у дома караулят? Пришлось уходить задами, чтобы
милиция не увидела.
Перехватила Клавдия Никитична Андрюшу по пути из школы — и, оставив
домовничать соседа, поехали они Загорск. Спустя некоторое время купили домик
в маленьком городке Струнино — невдалеке от Загорска. Там, под сенью
преподобного Сергия, и жила Клавдия, благовествуя людям обо всем, что
сделал для нее Господь, - четырнадцать лет жизни было ей даровано после
неизлечимой болезни: рака с метастазами... А сыночка ее Бог призвал на путь
священства — он закончил семинарию и Духовную академию в Загорске.
Валентин Бирюков, протоиерей.
|
