Архимандрит Николай (Дробязгин), автор этого свидетельства, в свое время сделал отличную карьеру морского офицера. В то же время он был тесно связан с оккультизмом, как редактор оккультного журнала "Ребус". Спасенный от почти неизбежной гибели в морских волнах чудесной помощью святого Серафима Саровского, он в благодарность за спасение совершил паломничество в Саров и после этого, отказавшись от своей карьеры и оккультных связей, стал монахом. После рукоположения в священнический сан он служил православным миссионером в Китае, Индии и Тибете в качестве священника различных посольских церквей и настоятелем нескольких монастырей. После 1914 года он жил в Киево-Печерской лавре, где проводил беседы с часто посещавшими его молодыми людьми о пагубном влиянии оккультизма на происходящие в России события. Осенью 1924 года, через месяц после того, как ему нанес визит некто Тухолкс, автор книги "Черная магия", он был убит в своей келье "неизвестными лицами" при явных признаках попустительства со стороны властей; он был заколот кинжалом с особой рукояткой, имевшей, несомненно, оккультное значение.

Описанный ниже случай произошел незадолго до 1900 года и был записан около 1922 года доктором А. П. Тимофеевичем, позднее монахом Ново-Дивеевской обители, штат Нью-Йорк (русский текст опубликован в журнале "Православная жизнь", 1956, № 1).


Чудесным ранним тропическим утром наш корабль рассекал воды Индийского океана, мы приближались к острову Цейлон. Взгляды оживленных пассажиров, большей частью англичан, путешествующих с семьями к месту службы или по делам своих индийских колоний, были устремлены вдаль, пытаясь разглядеть остров.

Остров был едва различим, но тонкий пьянящий аромат деревьев с каждым дуновением ветра все более окутывал корабль. Вот появился на горизонте остров вроде голубого облака, выраставшего по мере быстрого приближения к нему корабля. Уже можно было различить дома, разбросанные вдоль берега и скрытые в зелени величественных пальм, и пеструю толпу туземцев, ожидающих прибытия корабля. Пассажиры, быстро перезнакомившиеся в дороге, смеялись и оживленно переговаривались на палубе, восхищаясь видом острова. Корабль медленно развернулся и пришвартовался к пристани портового города Коломбо.

Корабль сделал остановку здесь, чтобы запастись углем, и у пассажиров было достаточно времени для прогулки на берегу. Но день был настолько знойный, что многие решили остаться на корабле до вечера, когда прохлада сменит зной. Небольшую группу из восьми человек, сошедших с корабля, к которой присоединился и я, повел полковник Эллиот, который уже бывал в Коломбо и хорошо знал город и окрестности. Он внес заманчивое предложение: "Дамы и господа! Не хотели бы вы прогуляться за несколько миль от города и посетить одного из туземных магов-факиров? Может быть, мы увидим что-нибудь интересное". Все приняли предложение полковника с энтузиазмом.

Уже вечерело, когда мы оставили позади шумные улицы города и покатили по великолепной дороге среди джунглей, которая вся сверкала от миллионов светляков. Наконец дорога внезапно расширилась и перед нами оказалась небольшая вырубка, окруженная со всех сторон джунглями. На краю ее под большим деревом стояла хижина, возле которой дымился небольшой костер и сидел худощавый старик с тюрбаном на голове, скрестив ноги и не отводя неподвижного взгляда от огня. Несмотря на наше шумное появление, старик продолжал сидеть неподвижно, не обращая на нас ни малейшего внимания. Откуда-то из темноты появился юноша и, подойдя к полковнику, о чем-то спросил его. Тот ответил. Вскоре юноша принес несколько табуреток, и наша группа расположилась полукругом недалеко от костра. Легкий ароматный дым от костра поднимался вверх; старик все сидел в своей позе, словно никого и ничего не замечал. Поднявшийся месяц чуть рассеял ночную тьму, и в его призрачном свете все предметы приняли странные очертания. Невольно все умолкли, ожидая, что будет.

"Глядите! Глядите туда, на дерево!" — воскликнула мисс Мэри взволнованным шепотом.

Мы повернули головы в указанном направлении. Вся поверхность необъятной кроны дерева, под которым сидел факир, казалось, нежно переливалась в мягком лунном свете. А само дерево начало постепенно расплываться и терять свои очертания, словно невидимая рука накинула на него воздушное покрывало. Это покрывало с каждым мгновением становилось все плотнее и непроницаемее. Вскоре перед нашим изумленным взором сама собою возникла с удивительной ясностью волнующаяся поверхность моря. Одна волна набегала на другую с легким шорохом, образуя пену. Светлые облака проплывали по небу, которое стало голубым. Ошеломленные, мы не могли отвести глаз от этого поразительного зрелища.

Вот вдали показался белый пароход. Густой дым валил из двух его больших труб. Пароход быстро приближался, рассекая волны. К нашему величайшему изумлению, мы узнали наш корабль! Тот самый, на котором мы прибыли в Коломбо! Шепот пробежал среди нас, когда мы прочли на корме, золотыми буквами, название нашего корабля: "Луиза". Но сильнее всего поразило нас то, что мы увидели на корабле — самих себя! Не забывайте, что все это происходило в то время, когда о кинематографе еще не слышали, и невозможно было вообразить что-либо подобное. Каждый из нас узнавал себя на палубе среди смеющихся и беседующих друг с другом людей. Но вот что особенно поразительно: я видел не только себя, но в то же время всю палубу корабля вплоть до мельчайших деталей и как будто с высоты птичьего полета, чего просто-напросто не могло быть в действительности, не могло быть в моей памяти. Одновременно я видел: себя среди смеющихся пассажиров; моряков, работающих в другом конце корабля; капитана в его каюте и даже общую любимицу — обезьянку Нелли, которая ела бананы на главной мачте. И все мои спутники одновременно со мной каждый по-своему были в восторге от увиденного и выражали свои чувства приглушенными восклицаниями и возбужденным шепотом.

Я совсем забыл, что я — священник и монах и мне вряд ли подобает принимать участие в подобных зрелищах. Чары были столь могущественны, что разум и сердце молчали. Но вдруг сердце мое забилось с болезненной тревогой. Мне стало не по себе. Страх охватил все мое существо.

Губы мои пришли в движение, и я произнес: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!" Я немедленно почувствовал облегчение. Как будто какие-то таинственные цепи, которыми я был опутан, вдруг упали. Молитва становилась все более сосредоточенной, а с нею и душа моя снова обрела мир. Я продолжал смотреть на дерево, и вдруг движущаяся картина, будто увлекаемая ветром, затуманилась и рассеялась, как пар. Я больше ничего не видел, кроме огромного дерева, залитого лунным светом, и факира, в молчании сидящего у костра. А тем временем мои спутники продолжали общаться, делясь своими впечатлениями от виденного. Картина для них не исчезла.

Но затем что-то, очевидно, произошло и с самим факиром. Он свалился набок. Встревоженный юноша подбежал к нему. Сеанс неожиданно прервался.

Глубоко взволнованные тем, что они пережили, зрители встали, оживленно обмениваясь впечатлениями и совершенно не понимая, почему все прекратилось так резко и неожиданно. Юноша объяснил это утомлением факира. Факир, как и прежде, уже сидел с опущенной головой и не обращал на присутствующих ни малейшего внимания.

Щедро вознаградив факира через юношу за участие в столь изумительном представлении, наша группа быстро собралась в обратный путь.

Уже уходя, я невольно оглянулся, чтобы запечатлеть в памяти все это зрелище, и вдруг содрогнулся от неприятного ощущения. Мой взгляд встретился с полным ненависти взглядом факира. Это длилось всего одно мгновение, и он снова принял свою прежнюю позу. Но этот взгляд раз и навсегда открыл мне глаза на то, чьей властью, творятся подобные "чудеса".

Но сила Иисусовой молитвы развеяла чары колдуна. Сила Божия поразила нечисть.