|
Сатана силен и подвергает вас испытаниям.
Молитесь, и он
не сможет причинить вам зла,
как не сможет воспрепятствовать вам в
стремлении к святости... 24. В пути.
Путешествие было увлекательным, но и домой возвращаться было тоже хорошо.
Так мне, во всяком случае, казалось, пока я через два дня после возвращения
не пришел в редакцию. На моем письменном столе лежало такое количество
писем, что по их множеству можно было предположить, что я отсутствовал в
течение года.
- Дениз! - закричал я. - Что это?
- Почта последних двух недель, - ответила она с невинным лицом.
- Что происходит? Это письма за две недели? Весь кабинет ими завален!
Она рассмеялась.
- Ты знаешь, сколько экземпляров твоей брошюры мы высылаем еженедельно?
Пятнадцать тысяч! На твоем письменном столе нет писем с просьбами о присылке
брошюр, такие мы уже повыбирали. Это личные письма от тех, кто прочел
брошюру и захотел тебе написать.
Изумленный, я подошел к столу, сел за него, взял в руки письмо из ближайшей
стопки. Оно было написано женщиной из штата Иллинойс: "Уважаемый господин Уэйбл! В четверг подруга дала мне прочесть ваши статьи. Я слышала о
Меджугорье и раньше, но мне все это казалось сомнительным. Теперь же я
прочла ваши статьи и совершенно переменила свое мнение. Честно говоря. Бог
теперь гораздо ближе к моей жизни, чем когда-либо со времени конфирмации..."
Около ста писем было написано в подобном тоне. Я читал их весь день, а когда
окончил, мне уже не хватало слов, чтобы высказать то, что я чувствовал.
Несколько десятков писем я взял домой, чтобы показать их Терри.
- Знаю, - сказала она, - я их уже читала.
- Как ты думаешь, что я должен с ними делать?
- Напиши еще несколько статей, - ответила он радостно, - и так ты ответишъ
на большую часть писем. Быть может, это удастся тебе во время путешествия.
Оказалось, что меня ждет немало путешествий. В начале марта меня впервые
пригласили выступить за границей нашего штата. В последней группе из Центра
Мира" была женщина из Нового Орлеана по имени Летти Биндеуальд. Она
внимательно слушала меня, когда я разговаривал с их группой в подвалах
приходского дома в Меджугорье, и после Мессы вместе с несколькими знакомыми
она взошла на вершину Крижеваца. Я восходил на гору после полудня и встретил
ее группку, когда они уже спускались вниз. Летти была приятно удивлена,
увидев меня. Из сумочки она вытащила листок бумаги.
- Я написала это на вершине, - шепнула она, - и хотела передать вам
несколько позже. Возьмите. Но, прошу вас, прочтите это наверху.
Я сделал так, как она меня просила. На листочке было написано, как сильно
тронуло ее Меджугорье, и что наибольшее впечатление оставило то, что говорил
этот протестант. "Я люблю свою католическую веру, - писала она, - но горячо
желаю благовествовать эти призывы среди протестантов. До сего дня не знала,
как это сделать. Теперь знаю".
Эта запись тронула меня за живое, а потому я ее сохранил. Позднее она
написала мне и, отвечая ей, я согласился как-нибудь приехать и выступить.
Позже она позвонила по телефону.
- Я не знала, что позвоню вам так быстро, - сказала она, - но здесь есть
группа людей, которые прочли вашу брошюрку и хотели бы вложить деньги в вашу
деятельность.
Я принял приглашение, отметив, что впервые буду обращаться к людям за
пределами Южной Каролины. Честно говоря, я никогда не проводил встреч на
расстоянии более 80 - 100 км от моего дома.
- Великолепно, - ответила она. - Я и Дэвид приглашаем тебя, но если ты
хочешь, то всегда можешь нанять комнату в отеле.
- Нет, нет, я охотно остановлюсь у вас, - ответил я быстро и сам удивился
своему решению: обычно я жил в отелях. Теперь же все сложилось иначе: я
хотел быть рядом с людьми, влюбленными в Меджугорье не меньше моего.
Я сказал Терри о телефонном звонке и о том, что приглашение мною уже
принято. Из всех городов на севере США в Новом Орлеане Меджугорье пробудило
самую большую заинтересованность. Я не смогу вполне это объяснить, но
буквально все подтверждало такое мое наблюдение. Туда же нами было послано
наибольшее количество брошюр.
- Ну, вот, начинается, - сказала Терри, и в ее голосе я не услышал ноток
энтузиазма. - Теперь ты будешь проводить конференции за границами штата.
Когда я назвал ей предполагаемую дату, она оказалась еще менее довольна.
- Да ведь это же та самая суббота, в которую мы должны были поехать в Техас
на свадьбу Дорис, - ойкнула моя жена. - Я же тебе говорила!..
...И пошла меня честить. Однако я все еще был настроен оптимистически:
- Послушай, езжай в Техас и сразу же после свадьбы сестры купи билет на
самолет до Нового Орлеана. Я хочу, чтобы ты была со мной.
Минуту она обдумывала мое предложение, а потом отрицательно махнула головой:
- Детей на столько времени я не оставлю.
Но я был решительно настроен на то, чтобы ее уговорить.
- Может быть, мы наймем кого-нибудь, кто за ними присмотрит? Ну ты же так
любишь Новый Орлеан, правда?
В конце-концов она согласилась.
С февраля, когда я выступал в передаче Салли Джесси Рафаэль, со всех сторон
начали поступать приглашения. Возросло и число высылаемых по заказу брошюр.
Эта телевизионная передача демонстрировалась на всю страну и была большим
шагом к тому, чтобы Меджугорье заняло свое прочное место среди интересов
служб массовой информации. Случилось так, что два журналиста, приглашенные
на эту передачу, тоже были родом из Нового Орлеана. Когда они узнали об
откровениях, то убедили директора телевизионной станции, что передача,
сделанная на месте происходящих событии, а затем продолженная в рамках
специального телесериала, очень сильно подымет престиж их станции. Тысячи
людей, живущих в Новом Орлеане и поблизости, в районе, где влияние
Католической Церкви очень велико, либо совершили паломничество в Меджугорье,
либо слышали о происходящих там событиях. Люди горячо желали знать об этом
как можно больше.
Перед выездом журналисты были заинтересованы этим делом только с
профессиональной точки зрения - также, как и я когда-то, искали хорошей
темы, а может быть, даже какой-то награды.
- У нас была к тому же надежда, что нам удастся доказать и показать, что все
это - "утка": тогда бы нам удалось прихватить специальный приз разоблачений,
- сообщила пристыженная Мери Лу. Эта вполне современная женщина, интересная
и интеллигентная, была католичкой, но перед выездом в Меджугорье уже два
года, как не приходила на Мессу. Джим Бейли, в свою очередь, считал себя
агностиком и происходил из семьи баптистов. Но и он был на богослужении
последний раз еще тогда, когда вступал в брак.
Они вернулись из Меджугорья с прекрасными, профессиональными, объективными
материалами, благодаря которым популярность их телевизионной станции
возросла гораздо больше, чем они ожидали. Кроме того, они вернулись с
уверенностью, что Пресвятая Дева Мария действительно является югославским
детям. С тех пор их жизнь полностью изменилась. Они ездили по миру, неся
послания людям разных вероисповеданий.
В первые дни марта одним субботним утром в аэропорту меня встретили Летти,
Дэвид и их четверо детей. Судя по молчанию, которое Дэвид сохранял в течение
всей дороги домой, я понял, что он не разделяет восторгов своей жены и не
очень рад моему приезду. Этот высокий, спокойный человек слышал меня в
Меджугорье и сейчас улыбался, но я почувствовал, что Дэвид Биндеуальд не из
тех людей, которые принимают решения, побуждаемые минутными импульсами. О
таких людях в штате Миссури существует поговорка: "Если говоришь правду -
докажи мне ее своей жизнью".
В этот день у меня были назначены две встречи. Одна - днем, другая -
вечером. Терри вылетела в Аустин в четверг и должна была быть в Новом
Орлеане около шести, когда я должен был выезжать на вечернюю встречу. Летти
просила меня не беспокоиться, так как их знакомая может встретить ее а
аэропорту и привезти туда, где у меня будет выступление.
В самолете я старался не думать о встрече, однако не мог сосредоточиться ни
на чем другом. Я молился, чтобы Бог через Святого Духа дал мне слова,
которыми я сумел бы донести до людей этот призыв. Я знал, что не должен
бояться, поскольку это было бы сомнением в Его могуществе, но ничего не мог
с собой поделать и чувствовал страх.
Теперь я был в Новом Орлеане, и пришло время моей первой встречи в большом
католическом храме, который, когда мы туда приехали, был почти до отказа
переполнен людьми, хотя до начала оставалось еще сорок пять минут.
Когда мы подошли к дверям, нам навстречу вышли люди, размахивающие
экземплярами моих статей и кричащие: "Уэйн, дайте автограф!.. Могу ли я
сфотографировать вас со своим мужем?.. Я видел вас по телевизору..."
Вскоре около меня собралась большая толпа людей. Я не знал, что я должен
делать, и потому начал давать автографы. Не то. чтобы мне этого очень
хотелось, просто я понимал, что не следует отказывать. Я взглянул на Дэвида
Биндеуальда и представил, что он думает: "Теперь мне все ясно! Этот парень
просто любит быть в центре внимания".
Я начал молиться: "Господи, прекрати все это. Когда я начну говорить, покажи
ему, что это говоришь Ты , а не я...". И почувствовал, как ко мне
возвращается Его покой.
Проходя между рядами, я заметил, что храм был переполнен. Когда я услышал,
как настоятель говорил Летти, что пришло около 1200 человек, я начал
нервничать.
Неожиданно зал взорвался аплодисментами. Я был растерян и благодарен этим
людям, понимая, что они аплодируют чудесам, совершенным Богом в Меджугорье.
Я был только Его посланником. Я ощущал присутствие Пресвятой Девы и
чувствовал, что Она принимает тот способ, каким я исполняю благовестия
послания, которое Она приносит от Своего Сына.
Начав говорить, я понял, что Бог отвечает на мою молитву и вкладывает слова
в мои уста. Я не знал, что буду говорить, но слово за словом говорил то, что
было нужно. Потом последовали вопросы. Создавалось впечатление, что каждый
вопрос возникал сразу у многих людей. Бог по Своей милости давал мне ответы,
которые я предлагал людям.
Наконец настоятель поднял руки и сказал:
- Это будет последний вопрос. У господина Уэйбла на сегодня назначена еще
одна встреча, и мы не хотим, чтобы он ехал на нее уставшим или вынужден был
опаздывать.
Я удивленно посмотрел на него. Мне казалось, что прошло не более получаса,
хотя в действительности встреча длилась уже полтора часа. После того, как мы
спели песнь благодарения, я сошел с амвона, скамьи опустели, а люди, теснясь
у алтарной части храма, наперебой задавали мне вопросы и просили молиться о
них. Я был потрясен, так как никогда ни с чем подобным не встречался. Я
чувствовал и стеснение, и радость и в то же время как бы со стороны
присматривался ко всему происходящему.
Я старался сосредоточить внимание на каком-то одном человеке. Женщина со
слезами на глазах говорила, как важен для нее был сегодняшний вечер, а потом
стала рассказывать об очень сложной семейной ситуации. Потом я разговаривал
еще и с другими людьми. Через полчаса Летти вежливо, но твердо напомнила
мне, что мы должны немедленно выходить, поскольку уже опаздываем. Мы
буквально пробивались к выходу.
Следующий храм, также католический, был меньше предыдущего, но и там было
очень много людей - около пятисот человек. К счастью, Терри приехала вслед
за нами. Я очень обрадовался, увидев ее. Увидев людей, стоящих в проходах,
она оторопела и отступила назад:
- О, Боже! Я не могу поверить в это!
Пробираясь вперед, она взяла меня под руку и шепнула как бы шутя:
- Что ты скажешь всем этим людям?
- Терри, не говори так!
Я размышлял над тем. следует ли говорить все то же, что и на предыдущем
выступлении. Чувствовалось такое же напряженное ожидание и Божественное
Присутствие. что и днем. Едва я начал, как подошел священник со словами:
- Простите, что помешал, но у нас возникла проблема. Несколько машин
запарковано в неположенном месте. Полиция предупредила нас, что не будет
этого терпеть. Не хотелось бы, что бы их начали отвозить в участок. Следует
переставить, я продиктую их номера...
Когда чтение списка было закончено и двенадцатый владелец автомобиля вышел,
благочестивая атмосфера словно улетучилась. Я вернулся к тому, о чем
говорил, но мне чего-то явно не хватало. Я чувствовал себя так, словно
поднимал на гору тяжелый камень. Только в конце вернулось ко мне некое
особое чувство, связанное с Меджугорьем, уже перед тем неоднократно
придававшее мне отваги. Снова из уст моих лились слова, а в глазах стояли
слезы. В завершение произошло то же, что и на предыдущей встрече: люди
подходили поприветствовать меня, пожать руку, доверить свои проблемы и
попросить молиться о них. В этот раз я мог разговаривать дольше. По дороге
домой Терри сказала мне:
- Это было лучшее из выступлений, которое я когда-либо слышала.
Я был удивлен, поскольку она не из тех людей, которые щедры на
комплименты.
- После ситуации, возникшей с этими машинами, мне было очень тяжело, сначала
было легко, но только в конце знакомое чувство "меджугорийского вдохновения"
снова вернулось ко мне.
- Это ты себя так чувствовал, но со стороны я этого не заметила. Все было
прекрасно. Не ломай над этим голову, - добавила она, улыбаясь.
На следующий день, в воскресенье, я должен был выступать с утра и после
полудня. Трудно поверить, но вторая встреча была также прервана священником,
сделавшим замечание владельцам неправильно запаркованных машин. Снова в
храме было множество людей. В завершение, как бы на десерт, Летти пригласила
меня на встречу в лютеранский храм неподалеку от их дома.
- Мы сделали это специально для тебя. Это новый храм, очень маленький, там
будет не более сорока-пятидесяти человек.
- Не важно, - сказал я в ответ. - Пусть будет так, как захочет Бог.
После ужина она сказала мне:
- На каждой встрече ты говорил о молитве Розария и о том, какое значение она
имеет для тебя лично. Это было хорошо, но сегодня, поскольку ты будешь
выступать перед лютеранами... может быть, следует подумать о возможности
обойти эту тему.
- Почему? - удивился я. - Я подчеркивал, что Розарий является молитвой,
направленной к Иисусу и...
- Да, я знаю, - перебила она меня, - но это очень деликатный вопрос. Это
поймут католики, но не протестанты.
Терри повернулась ко мне и сказала:
- Знаешь, мне кажется, что она права.
- Хорошо, - ответил я, - посмотрим, как все будет разворачиваться.
Когда мы были уже в храме, я радовался тому, что это будет последняя
встреча. До сих пор я никогда не говорил так много и не знал, сколько сил
уходит на проведение таких конференций. Вместе с интервью для радио это было
мое шестое выступление за последние два дня, и я стал сомневаться, сумею ли
вообще что-либо сказать. Однако храм был лютеранский, к тому же я вспомнил,
что по сути дела мне предстоит не говорить, а передавать Его слова...
Храм находился в метрах пятистах от дома, и мы доехали туда очень быстро. На
улице перед храмом было столько машин, что когда мы нашли место, то переход
от машины к храму занял у нас больше времени, чем поездка к этому месту из
дома. Встретивший нас пастор был необычайно возбужден:
- Пришло около четырехсот человек!
- Помни, - шепнула по дороге Терри, - ты не должен вспоминать о Розарии.
Как раз закончила говорить молодая католичка по имени Евгения, с которой я
познакомился в Меджугорье. Она подошла ко мне и, посмотрев вокруг, тихо
сказала:
- Уэйн, если ты будешь говорить о Розарии, то имей в виду, что у меня есть
около ста четок, - и она похлопала по своей сумке. Я не посмотрел на Терри.
Когда я вышел выступать, то не нашел микрофона, так как никто не ожидал
такого количества людей. Это не смутило меня. Я был уверен, что Святой Дух
будет действовать. Вначале мы запели гимн, и я осознал, какой великой
радостью является для меня возможность обращаться к лютеранам. Я так хотел,
чтобы лютеранская церковь духовно ожила, что начал говорить очень резко,
подчеркивая необходимость духовности и открытости к воздействию Святого
Духа. Я начал подходить к тому, что происходит в Меджугорье, как вдруг
прервался на полуслове и ощутил, что должен говорить о молитве Святого
Розария.
Я достал из кармана свои четки, поднял их и сказал:
- Я должен сообщить вам нечто важное: ежедневно я молюсь с помощью этих
четок. Многие из вас даже не знают, что такое молитва по четкам Святого
Розария. А многие, взглянув на четки, скажут, что этот предмет -
исключительно для католиков, - здесь я сделал паузу. - Позвольте сказать
вам, что для меня такая молитва не является только лишь католической .Для
меня она является молитвой, обращенной к Иисусу Христу. Я молюсь по этим
четкам Иисусу, Розарий говорит мне о Его жизни от Рождества до Воскресения -
и дальше...
и я молюсь по этим четкам, размышляю над тем, кто Он по сути Своей и
совершил, то это, безусловно, приближает меня к Нему. Я посмотрел на Терри,
которая возмущенно закатила глаза.
- Из всех духовных сокровищ, найденных мною в Меджугорье и проистекающих из
духа молитвы, молитвенное богомыслие четок Святого Розария мне особенному
дорого.
После такого "вводного слова" я сообщил, что недалеко от входа сидит
женщина, имеющая около сотни четок, и она охотно поделится ими с теми, кто
хотел бы по ним молиться.
Когда я закончил, разразились аплодисменты. Все были приглашены на кофе и
чай с пирожными, после чего произошло мини-столпотворение. Все столпились
вокруг Евгении, желая получить у нее четки. После она мне сказывала, что
раздала все в течение двух минут.
Я не пошел пить кофе и сбежал во внутренний дворик. Уже три дня мне не
удавалось побыть одному. Сердце мое было переполнено восторженными
впечатлениями, хотя тело чувствовало усталость. Потом, совершенно
неожиданно, меня охватила большая радость. Я чувствовал, что Дева Мария
находится рядом со мной, что происходит это именно потому, что я заговорил о
четках Розария, и что Она довольна мною. Я пообещал себе никогда не избегать
откровенных разговоров о Розарии, разве что Дух Святой будет вести меня
иначе.
Поездка в Новый Орлеан оказалась первой из числа многих. После этого я был в
Индианаполисе, Питсбурге, Филадельфии... Поездки всегда радовали меня, хотя
и утомляли безмерно. Я радовался, наблюдая, как Бог вершит дела Свои в
народе Своем...
Перед Пасхой 1987 года моя мечта об издании миллионным тиражом книги статей
не только исполнилась, но и превзошла все мечтания - мы издали
двухмиллионный тираж этих книг. Заказов приходило все больше и больше. Над
их реализацией работало три типографии, и однажды Терри сказала:
- Быть может, эти статьи и являются той книгой, которую ты должен был
написать. Знаю, что ты уже думал об этом, но...
Я покачал головой:
- Нет, Терри, я должен написать книгу. Может быть не сейчас, но когда-то я
должен это сделать.
Это было время, когда на первый план выдвигались поездки и встречи. Это было
время идти с посланиями к людям.
продолжение |
