|
ЧУДЕСА СВЯТИТЕЛЯ НИКОЛАЯ,
бывшие по кончине его.
В Константинополе жил некий муж, именем Николай, кормившийся рукоделием.
Будучи благочестив, он положил завет никогда не проводить дни, посвященные
памяти святителя Николая, без воспоминания об угоднике Божием. Он неослабно
соблюдал это по слову Писания: "Чти Господа от праведных трудов твоих"
(кн.
Притч. Гл. 2, ст. 9), и всегда твердо сие помнил. Так он достиг глубокой
старости и, не имея сил работать, впал в нищету. Приближался день памяти
святого Николая и вот, размышляя о том, как ему поступить, старец сказал
жене своей:
— Настает день чтимого нами великого архиерея Христова Николая; как же нам,
бедным, при нашей скудости, отпраздновать день сей?
Благочестивая жена отвечала мужу своему:
— Ты знаешь, господин мой, что настал конец жизни нашей, ибо и тебя и меня
постигла старость; если даже и ныне пришлось бы окончить нам жизнь, ты не
изменяй твоего намерения и не забывай о твоей любви к святому.
Она показала мужу ковер свой и сказала:
— Возьми ковер, пойди и продай его и купи всё необходимое для достойного
празднования памяти святого Николая. Другого ничего у нас нет, а сей ковер
нам не нужен, ибо мы не имеем детей, которым его можно было бы оставить.
Услышав сие благочестивый старец похвалил жену свою и, взяв ковер, пошел.
Когда он шел по площади, где стоит столп святого царя Константина Великого,
и миновал церковь святого Платона, его встретил честной старец, и сказал
несшему ковер:
— Друг милый, куда ты идешь?
— Нужно мне на рынок.
Подойдя ближе, старец продолжил:
— Доброе дело. Но скажи мне, за сколько ты хочешь продать ковер сей, ибо я
хотел бы купить твой ковер.
— Ковер этот был в свое время куплен за 8 златников, теперь же я возьму за
него сколько ты мне дашь.
— Согласен ли ты взять за него 6 златников?
— Если ты даешь мне столько, я возьму с радостью.
Старец опустил руку в карман своей одежды, вынул оттуда злато и, дав 6
великих златников, сказал ему:
— Возьми это, друг, и дай мне ковер.
Престарелый мастер с радостью взял злато, ибо ковер стоил дешевле сего. Взяв
ковер, старец удалился. Когда они разошлись, присутствовавшие на площади
сказали:
— Не привидение ли ты видишь, старец, что ты один разговариваешь?
В это время купивший ковёр старец пришел к жене старца и сказал ей:
— Муж твой — мой старинный друг; встретив меня, он обратился ко мне с такою
просьбою: любя меня, отнеси сей ковер моей жене, ибо мне нужно отнести одну
вещь, ты же сохрани его, как свой.
Сказав сие, он стал невидим. Видя честного мужа, сияющего светом, и взяв от
него ковер, женщина от страха не смела спросить, кто он. Но разгневалась
на своего мужа и сказала:
— Горе мне бедной, муж у меня законопреступный и исполнен лжи!
Говоря сии слова и подобные им, она не хотела и глядеть на ковер.
Муж же её купил все необходимое для празднования дня памяти святого Николая
и шел к хижине своей, радуясь продаже ковра и тому, что ему не придется
отступить от своего благочестивого обычая. Разгневанная жена встретила его
словами:
— Отныне уйди от меня, ибо ты солгал святому Николаю! Истинно сказал
Христос, Сын Божий: возложивший руки свои на рало и смотрящий назад, не
может придти в Царствие Божие.
Сказав сии слова и подобные им, она принесла ковер к мужу своему и сказала:
— Вот возьми, меня же ты больше не увидишь; ты солгал святому Николаю и,
поэтому потеряешь все, чего достиг празднованием его памяти. Ибо написано:
"Если сотворит человек все оправдания, но согрешит в одном, то будет повинен
во всём".
Услышав сие от жены своей и видя свой ковер, старец удивлялся и не находил
слов ответить жене своей. Долго стоял он и понял, наконец, что святой
Николай сотворил чудо. Вздохнув из глубины сердца и исполнившись радости, он
поднял руки свои к небу и сказал:
— Слава Тебе, Христе Боже, творящему чудеса через святого Николая!
И сказал старец жене своей:
— Ради страха Божия, скажи мне, кто тебе принес ковер сей, муж или женщина,
старец или юноша?
Жена ему отвечала:
— Старец светлый, честный, одетый в светлые одежды, принес нам ковер сей и
сказал мне: муж твой — друг мне, поэтому, встретив меня, он упросил донести
ковер сей к тебе, возьми его. Взяв ковер, я не смела спросить пришедшего,
кто он, видя его, сияющего светом.
Слыша это от жены, старец дивился и показал ей оставшуюся у него часть злата
и все купленное им для празднования дня памяти святого Николая: яства, вино,
просфоры и свечи.
— Жив Господь — воскликнул он. — Муж, купивший у меня ковер и снова
принесший в дом к нам, убогим и смиренным рабам, воистину есть святой
Николай, ибо говорили видевшие меня в беседе с ним: не привидение ли ты
видишь? Они меня одного видели, а он был невидим.
Тогда оба, старец и жена его, воскликнули, вознося благодарение Всемогущему
Богу и хвалу великому архиерею Христову Николаю, скорому помощнику всем,
призывающим его с верою. Исполнившись радости, они тотчас пошли в церковь
святителя Николая, неся злато и ковер, и поведали в церкви
о случившемся всему клиру и всем, бывшим там. И все люди, услышав рассказ
их, прославили Бога и святого Николая, творящего милосердие с рабами своими.
Затем они послали к патриарху Михаилу (Михаил Керулларий, с 1043 по 1058
год) и поведали ему все. Патриарх повелел дать старцу пособие от имения
церкви святой Софии. И сотворили они праздник честен, с вознесением хвалы и
песнопениями. *** Жил в Константинополе благочестивый муж, именем Епифаний. Был он очень богат
и почтен великою честью от царя Константина (разумеется Константин Мономах,
царствовавший с 1042 по 1060 год) и имел много рабов. Однажды он захотел
купить отрока в слуги себе и в третий день декабря месяца, взяв литру злата
в 72 златника, сел на коня и поехал на рынок, где купцы, приезжие с Руси,
продают рабов.
Купить раба не удалось, и он возвратился домой. Сойдя с коня, он вошел в
палатку, вынул из кармана злато, которое он брал на рынок, и, положив его
где-то в палате, забыл о месте, куда его положил.
Утром вельможа призвал отрока, служившего ему, и сказал:
— Принеси мне злато, которое я тебе дал вчера, мне надо ехать на рынок.
Услышав сие, отрок испугался, ибо господин не давал ему злата, и сказал:
— Ты не давал мне злата, господин.
— О злая и лживая голова, скажи мне, куда ты положил злато, данное тебе
мною?
Тот, не имея ничего, клялся, что не понимает, о чем говорит его господин.
Вельможа разгневался и приказал слугам связать отрока, бить его без
милосердия и заковать в оковы. Сам же сказал:
— Решу его участь, когда пройдет праздник святого Николая, — а праздник
должен быть на другой день.
Заключенный один в храмине, отрок со слезами возопил ко всемогущему Богу,
избавляющему находящихся в беде:
— Господи Боже мой, Иисусе Христе, Вседержителю, Сыне Бога Живаго, живый во
свете неприступном, вопию к Тебе, ибо Ты знаешь сердце человеческое, Ты —
Помощник сиротам, Избавление находящихся в беде, Утешение скорбящим: избавь
меня от неведомой мне сей напасти. Сотвори милостивое избавление, чтобы и
господин мой, избавившись от греха и неправды, причиненной мне,
прославилТебя с веселием сердца, и чтобы я, негодный раб Твой, избавившись
от сей напасти, неправедно постигшей меня, вознес Тебе благодарение за
человеколюбие Твое.
Говоря со слезами сие и подобное сему, прилагая молитву к молитве и к слезам
слезы, отрок возопил к святому Николаю:
— О, честный отче, святой Николай, избавь меня от беды! Ты знаешь, что я
невинен в том, что говорит господин на меня. Завтра настанет твой праздник,
а я нахожусь в великой беде.
Настала ночь, и утомленный отрок уснул. И явился ему святой Николай, всегда
скорый на помощь всем, призывающим его с верою, и сказал:
— Не тужи: Христос избавит тебя мною, рабом Своим.
Тотчас спали с ног его оковы, и он встал и вознес хвалу Богу и святому
Николаю. В тот же час святитель явился и господину его, и упрекал его:
— Зачем неправду сотворил ты рабу своему, Епифаний? Ты виноват сам, ибо ты
забыл, где положил злато, отрока же мучил без вины, а он верен тебе. Но так
как ты не сам замыслил сие, а тебя научил исконный злой врат диавол, то я и
явился, чтобы не иссякла любовь твоя к Богу. Встань и освободи отрока: если
же ослушаешься меня, то тебя самого постигнет великое несчастие.
Затем, указывая перстом место, где лежало злато, святой Николай сказал:
"Встань, возьми свое злато и освободи отрока" и стал невидим.
Вельможа Епифаний пробудился в трепете, дошел до места, указанного ему в
палатах святым, и нашел злато, положенное им самим. Тогда, одержимый страхом
и исполненный радости, он сказал:
— Слава Тебе, Христе Боже, Надежда всего рода христианского; слава Тебе,
Надежда безнадежных, отчаявшихся скорое Утешение; слава Тебе, показавшему
светило всему миру скорое восстание падших во грехе, святого Николая,
который исцеляет не только телесные недуги, но и душевные соблазны.
Весь в слезах, пал он пред честным образом святителя Николая и сказал:
— Благодарю тебя, отче честный, ибо ты спас меня недостойного и грешного и
пришел ко мне, худому, очищая меня от грехов. Что я тебе воздам за то, что
ты призрел на меня, придя ко мне?
Сказав сие и подобное сему, вельможа пришел к отроку и видя, что оковы спали
с него, впал еще в больший ужас и весьма упрекал себя. Тотчас он велел
освободить отрока и всячески успокоить его; сам же всю ночь бодрствовал,
благодаря Бога и святого Николая, избавившего от такого греха. Когда
зазвонили к утрене, он встал, взял злато и пошел с отроком в церковь святого
Николая. Здесь он с радостью поведал всем, какой милости удостоил его Бог и
святой
Николай. И все прославили Бога, творящего таковые чудеса угодниками Своими.
Когда отпели утреню, господин сказал в церкви отроку:
— Чадо, не я грешный, но Бог твой, Творец неба и земли, и святой угодник
Его, Николай, да освободят тебя от рабства, чтобы и мне когда-нибудь была
прощена неправда, которую я, по неведению, сотворил тебе.
Сказав сие, он разделил золото на три части: первую часть он дал в церковь
святого Николая, вторую роздал нищим, а третью дал отроку, говоря:
— Возьми ото, чадо, и ты не будешь должен никому, кроме единого святителя
Николая. Я же буду пещись о тебе, как чадолюбивый отец.
Возблагодарив Бога и святого Николая, Епифаний удалился в дом свой с
радостью. *** Однажды в Киеве, в день памяти святых мучеников Бориса и Глеба, множество
людей стеклось из всех градов и сел на праздник святых мучеников. Некий
киевлянин, имевший великую веру к святому Николаю и к святым мученикам
Борису и Глебу, сел в ладью и поплыл к Вышгороду поклониться гробу святых
мучеников Бориса и Глеба (мощи святых Бориса в Глеба находились тогда еще в
Вышгороде Киевском; чудо, о котором идет речь, было между 1087 в 1091
годами), взяв с собою свечи, фимиам и просфоры — все необходимое для
достойного празднования. Поклонившись мощам святых и возрадовавшись духом,
он отправился восвояси. Когда он плыл по реке Днепру, жена его, державшая на
руках ребенка, задремала и уронила ребенка в воду, и тот утонул. Отец стал
рвать волосы на голове своей, восклицая: "Горе мне, святой Николай, для того
ли я имел великую веру к тебе, чтобы ты не спас мое дитя от потопления! Кто
будет наследником моего имения; кого научу я творить в память тебя,
заступника моего, светлое торжество? как поведаю
твое великое милосердие, которое ты излил на весь мир и на меня бедного,
когда утонуло дитя мое? Я хотел воспитать его, просвещая его чудесами
твоими, чтобы по смерти хвалили меня за то, что плод мой творит память
святому Николаю. Но ты, святитель, не мне только даровал печаль, но и себе,
ибо вскоре должно прекратиться самое воспоминание о тебе в доме моем,
ибо я стар и жду кончины. Если бы ты хотел спасти дитя, ты мог бы спасти
его, но ты сам попустил утонуть ему и не избавил единородное чадо мое от
морской пучины. Или ты думаешь, что я не ведаю чудес твоих? им нет числа, и
язык человеческий не может передать их, и я, отче святой, верую, что тебе все
возможно, что ты захочешь сотворить, но беззакония мои превозмогли. Теперь я
понял, терзаемый печалью, что, если бы я сохранил заповеди Божии непорочно,
мне бы вся тварь покорялась, как Адаму в раю, до грехопадения. Ныне же вся
тварь восстает на меня: вода потопит, зверь растерзает, змий поглотит,
молния сожжет, птицы исклюют, скот рассвирепеет и потопчет все, люди
умертвят, хлеб, данный нам в пищу, не насытит нас и, по воле Божией, будет
нам в погибель. Мы же, одаренные душою и разумом и сотворенные по образу
Божию, не исполняем, однако, как надлежит, волю Творца своего. Но не
прогневайся на меня, святой отче Николае, чию я столь дерзновенно говорю,
ибо я не отчаиваюсь в своем спасении, имея тебя помощником.
Жена же его терзала свои волосы и била себя по ланитам. Наконец, доехали они
до города и скорбные вошли в дом свой. Настала ночь, и вот скорый на помощь
всем призывающим его, архиерей Христов Николай совершил дивное чудо, какого
не было в прежнее время. Ночью он взял из реки утонувшее дитя и
положил на хорах храма святой Софии, живым и невредимым. Когда настало время
утренней молитвы, вошёл в церковь пономарь и услышал детский плачь па хорах.
И долго он стоял в раздумье: "Кто это пустил на хоры женщину?"
Он пошел к заведовавшему порядком на хорах и начал выговаривать ему; тот
говорил, что ничего не знает, но пономарь упрекал его:
— Ты уличен на деле, ибо дети кричат на хорах.
Заведовавший хорами испугался и, подойдя к замку, увидал его его тронутым и
услышал детский голос. Войдя на хоры, он увидел пред образом святого Николая
ребенка, всего вымокшего в воде. Не зная, что и думать, он поведало сем
митрополиту. Отслужив утреню, митрополит послал собрать людей на площадь и
спросить их, чье дитя лежит на хорах в церкви святой Софии. Все граждане
пошли в церковь, дивясь, откуда это взялось на хорах дитя, мокрое от воды.
Пришёл и отец ребенка, чтобы подивиться чуду, и, увидав, узнал его. Но, не
веря себе, он пошел к жене своей и рассказал ей все по ряду. Она же тотчас
стала укорять мужа своего, говоря:
— Как это ты не понимаешь, что это чудо, сотворенное святым Николаем?
Поспешно пошла она в церковь, узнала дитя свое, и, не трогая его, пала пред
образом святого Николая и молилась с умилением и слезами. Муж её, стоя
вдали, проливал слезы.
Услышав о сем, все люди стеклись посмотреть на чудо, и собрался весь город,
славя Бога и святого Николая. Митрополит же сотворил честный праздник, какой
творится в день памяти святого Николая, прославляя Святую Троицу, Отца и
Сына, и Святого Духа. Аминь.
|
