|
Греческий император Феофил (царствовал с 829 по 842 г.),
сын императора Михаила, по прозванию Валвос или Травлос и бывшего родом из
Аммореи (город во Фригии, в Малой Азии), вел частые войны с арабами, иногда
побеждая их, а иногда бывая побеждаем ими.
Однажды выступив в поход с большим войском против агарян, Феофил осадил
город, называемый Созопетра и бывший родиною князя сарацинского Амирмумны, и
желал взять сей город.
Князь же агарянский Амирмумна (он же Ависак) находился в это время в другом
месте; он послал к царю Феофилу послов, усердно прося отступить от города
Созопетра и не разорять любимого его родного города. Но Феофил не послушал
его просьбы, взял город, совершенно его разорил и с большою добычей вернулся
домой.
Амирмумна, сильно скорбя о разорении своего родного города, весьма
разгневался и начал за большие деньги нанимать повсюду воинов - в Вавилоне,
в Финикии, в Палестине, в Келесирии и в дальней Африке.
Чрез несколько времени он, собрав все свое войско в Тарсе (главный город
Киликии, области в Малой Азии), задумал идти на прекрасный город Амморею, во
Фригии, каковый город был родиною царя Михаила Травлоса, отца императора
Феофила, дабы отомстить за свой родной город Созопетру, разрушенный
Феофилом.
Услышав о сем, греческий царь Феофил также собрал большое войско с востока,
с запада и из Персии, и, отправясь на войну против неприятеля, прибыл в
город фригийский Дорилей, отстоящий от города Аммореи на три дня пути.
Многие из приближенных царя, узнавши достоверно, что сарацинское войско
гораздо многочисленнее греческого, советовали царю не вступать в битву с
войском князя агарянского, а жителей Аммореи вывести и поселить в других
укрепленных городах. Но Феофил сказал, что стыдно уклоняться от сражения и
оставлять пустым прекрасный город Амморею. Он стал готовить войско к битве и
часть его послал на защиту Аммореи. Вместе с войском были следующие
полководцы: Константин, по прозванию Друнгарий (собственно, так назывались
начальники военных кораблей), имевший сан патриция (т. е. сенатора), Аеций,
также патриций, Феофил, то же патриций, Феодор, по прозванию Кратир
(могущественный, сильный), имевший чин протоспафария (первый из меченосцев,
почетное звание при дворе Византийских императоров), Милиссен и Каллист, по
прозванию Турмарх (тоже, что и друнгарий), Васой и многие другие полководцы
и знатные мужи.
Спустя немного времени сошлись войска Феофила и Амирмумны, произошло великое
сражение и много было побито людей с обеих сторон. Сначала греки одолевали
агарян, потом, по попущению Божию, сражение изменилось, ибо Владыка Христос,
прогневавшись на Феофила за его иконоборство, лишил греков мужества; агаряне
оправились и стали одолевать греков.
Вдруг все греческое войско обратилось в бегство, оставив своего царя,
которого защищало только одно персидское войско, нанятое им за деньги.
Несомненно, царь Феофил был бы убит здесь, если бы не наступила ночь. Но
внезапно разразился сильный дождь над агарянскими полками, так что луки их
ослабли и они перестали преследовать бежавшего царя Феофила и потерпевших
поражение греческих воинов.
После сей жестокой сечи агарянский князь Амирмумна тотчас подошел к городу
Амморее и обложил его, окопав его кругом глубоким рвом. Долгое время осаждал
он его со всех сторон, намереваясь его взять.
Царь Феофил бежал со стыдом в Дорилей; оттуда он послал и князю Амирмумне
послов с многими и дорогими дарами, прося князя отступить от города Аммореи.
Но этот последний, сильно разгневанный за свой разоренный город Созопетру,
был неумолим. Посмеявшись над просьбой царя и над его дарами, назвав его
трусом и беглецом, князь повелел держать царских посланников в оковах в
ожидании окончания дела, и в течение многих последующих дней приказывал
делать сильные приступы к городу.
Находившиеся же в городе сильно сопротивлялись и с городских стен было
умерщвлено множество агарянского войска и знатнейших военачальников.
Сомневаясь в возможности взять город, князь Амирмумна хотел уже было
оставить его и уйти в свое отечество. И это непременно бы случилось, если
бы не произошло коварного предательства одного из военачальников амморейских,
по имени Вадитзиса. Этот последний, поссорившись с воеводой, и замыслил
предать город в руки врагов.
Он пустил стрелу с привязанною к ней бумагой, к агарянам, которые уже
собирались уходить от городских сиен; на бумаге он написал следующее:
- Для чего, проведши здесь так много времени и употребивши такие усилия, вы
отходите отсюда без победы? Осмельтесь, будьте храбрыми, сделайте приступ к
той стороне городской стены, где находится столб с мраморным изображением
льва, а наверху столба изображение финиковой пальмы, сделанное из камня;
здесь нахожусь я и стерегу эту сторону; я помогу вам и вы легко возьмете
город, ибо здесь стены ветхи. Вы сами решите, какую мне оказать почесть за
мою услугу вам.
Когда эту записку, привязанную к стреле, нашли и принесли к агарянскому
князю Амирмумне, он прочел ее и весьма обрадовался. Тотчас повелел всему
своему войску подойти к указанной стене и, при содействии коварного
Вадитзиса, все агарянское войско вошло в город, в коем произошло великое
избиение, так что кровь христианская текла рекой по городским улицам, город
же был уничтожаем не только мечем, но и огнем, ибо он тотчас был зажжен со
всех сторон, и это было наказанием Господним людей, за умножившиеся в то
время среди греков ереси. Из жителей сего города почти никто не уцелел тогда
от агарянского меча или огня, а оставшиеся в то время невредимыми,
впоследствии не избегли умерщвления, а иные плена.
Когда избиение жителей прекратилось, были взяты в плен вышеназванные
воеводы, присланные царем на защиту города: Константин, Аеций, Феофил,
Феодор, Милиссен, Каллист, Васой, и другие высшие военачальники, каковых
было сорок два человека. Оставшиеся в живых мужчины и женщины, юноши и
девицы были взяты в плен, причем князь агарянский повелел отделить мужей от
женщин, юношей и девиц, и оказалось мужчин около семидесяти тысяч, а женщин,
девиц и юношей без числа. Всех мужчин князь повелел усечь мечем, оставив в
живых лишь вышеназванных воевод и военачальников, а женщин и детей разделил
своим воинам. Так сей прекрасный город Амморея в один день погиб от меча и
огня, ради грехов нечестивого царя Феофила, отнявшего иконы у церквей и
жестоко замучившего многих святых исповедников за поклонение иконам.
После сего мучитель Амирмумна повелел освободить от оков посланных Феофилом
людей, видевших все разорение города, и отослал их к царю возвестить ему о
всем виденном.
Получив такое известие, царь впал в сильную печаль. Потом он послал к
Амирмумне послов, желая выкупить своих воевод и военачальников за двести
кентенариев (род золотой монеты большой ценности). Но последний не захотел
возвратить пленников за такую цену, говоря, что он издержал тысячу
кентенариев на собирание войска. Посмеявшись над царским посланием и над
посланниками, князь с безчестием отпустил их.
Тогда Феофил от сильной печали сделался больным и по прошествии недолгого
времени от той болезни умер. Пленники же были отведены в Сирию. Предавший
город врагам военачальник Вадитзис отвергся от Христа и, ставши отступником,
принял агарянскую веру, за что и получил от князя большие почести и дары.
Князь Амирмумна, приведя плененных греческих воевод с их дружиною, в числе
сорока двух, в свою страну, повелел заключить их в оковах в мрачной темнице,
где им надели колодки на ноги и морили голодом и жаждою. Так святые
пребывали в сильном стеснении, претерпевая страдания не столько от агарян,
сколько от вышеназванного отступника Вадитзиса, сильно злобствовавшего
против них.
Спустя некоторое время нечестивые агаряне, по наущению своего князя, начали
совращать святых узников в свою агарянскую веру, потому что сей нечестивый
князь считал заслугою для себя пленять и души тех, коих пленил тела. Однажды
в темницу ко святым вошли некие люди и, как бы милосердуя о них, подали им
небольшую милостыню, при чем советовали святым пощадить себя и освободить от
тяжкого темничного заключения. Освобождение же это произойдет тогда, когда
они перейдут в могометанскую веру. Но святые не хотели слушать сих лукавых
слов, желая лучше во все дни своей жизни терпеть тяжкую нужду и темничное
заключение и даже принять самую жестокую смерть, нежели отречься от Христа и
перейти в нечестивую Магометову веру. С таким прельщением сии лукавые
совратители не однажды приходили ко святым, но много раз. Однако они ничего
не достигли, хотя и обещали святым от имени своего князя не только свободу,
но и почести и большие дары.
Однажды некоторые из знатнейших мужей, придя и подав узникам милостыню, сели
около них и, прослезившись, стали плакать, как бы сожалея о них, столь
долгое время содержимых в заключении, и говорили между собою:
- Ко сколь многим страданиям приводит неверие в великого пророка Магомета!
Вот, которых мы теперь видим в тяжелых оковах, не благородные ли мужи, у
царя своего бывшие в почести, храбрые на войне и прославленные в своем
народе? Не имели ли они под своим начальством более семидесяти тысяч воинов
и сильноукрепленный город Амморею? Но вот они преданы в руки нашего
протосимвола, - (так они называли своего князя (по переводу с греческого -
первый советник)), - кто отнял от них их силу и твердость? Разве только то
их сделало безсильными, что они отвергают великого пророка Магомета, рабы
которого, верующие в него, одержали такую славную победу? Но не дивно, что
они еще не веруют в него, ибо еще не познали его, так как не были никем
научены. Непознавшие и согрешающие только по неведению легко могут получить
прощение.
Потом, обратившись ко святым, царедворцы сказали им:
- Вы, мужи, о которых мы теперь беседуем и которых сожалеем, послушайте нас,
советующих вам доброе: удалитесь с того тесного пути, коим повелевает вам
идти сын Марии, а идите по тому пути, каковый пространен как в нынешнем, так
и в будущем веке и каковый указывает нам великий пророк. Разве о невероятном
говорит наш пророк, когда учит, что Бог имеет власть повинующихся Ему и
здесь наградить всякими благами и на том свете сделать наследниками рая?
Разве у Бога недостает золота или есть недостаток в каких-либо вещах?
Отступите от неверия людей невежественных, ибо противно здравому смыслу
гнушаться даров Божиих, подаваемых и здесь, и на том свете. Или вы хотите
сами быть распределителями Божественных даров, принимая их не тогда, когда
Бог посылает их, но когда вы сами пожелаете? Сие вы делаете от сильной
гордости, презирая Божью благостыню и обращая Его милость на гнев, ибо и вы
сами, если что-либо даете вашим рабам, а они откажутся от ваших даров и
отвернутся от вас, не разгневаетесь ли на них и, так как сильно оскорблены
ими, то не наложите ли на них, вместо даров, наказание? Если смертные люди
так поступают, то тем более не поступит ли с вами так Безсмертный Бог?
Примите учение нашего пророка, тогда вы освободитесь от настоящих бедствий и
усладитесь Божественными дарами, подаваемыми вам еще находящимся в живых и
обещанными и по смерти. Ибо, будучи весьма милосердым, Бог, видя, что
человек, желающий в жизни осуществить тяжелый закон Иисуса, изнемогает,
послал своего пророка Магомета, чтобы он освободил людей от сего труда и от
всяких неудобств, обещая после всех радостей настоящей жизни и на том свете
блаженство и уча, что те, кто его послушают, могут спастись одною верой, не
творя добрых дел.
Выслушав сии речи агарян, премудрые мужи посмотрели друг на друга и кротко
улыбнулись. Потом сказали вместе с Псалмопевцем:
- Поведали нам законопреступники глумления, но не закон Твой, Господи! Все
заповеди Твои - Истина! (Псал. 118, ст. 85-86).
Посмотрев на агарян, они отвечали им:
- Неужели это учение вашего пророка? И неужели вы веруете, что действительно
праведно и приятно Богу, когда плоть бывает побеждаема всякими вожделениями,
нечистыми и страстными похотениями и наш разум до того покоряется страстям,
что даже никогда и на мысль не придет воспрянуть от скверных плотских деяний
посредством воздержания? Какая будет разница между человеком, живущим так, и
безсмысленным животным? Нет, мужи, нет, мы не желаем быть таковыми и не
отступим от добродетельного и чистого христианского закона, ибо мы ученики
тех, кои взывали к Богу: не отступим от Тебя, но Тебя ради умерщвляемся весь
день, как овцы, преданные на заклание (Посл. к Римл. гл. 8, ст. 36)... ничто
не может нас отлучить от любви Божией, что во Христе Иисусе, Господе нашем,
- ни настоящее, ни будущее! (Посл. к Римл. гл. 8, ст. 38-39).
Выслушав такой ответ святых, агаряне ушли от них, не склонив их к своей
вере.
По прошествии некоторого времени в темницу ко святым пришли посланные князем
гимнософисты (философы, отказывавшиеся от пользования всеми жизненными
благами и ходившие нагими). Сии также, подавши милостыню узникам и
поцеловавши каждого из них, сели и спросили святых:
- Что невозможно для Бога?
- Ничего, - отвечали святые, - все возможно для Него, ибо так и свойственно
естеству Божию.
- Если Богу все возможно, - продолжали гимнософисты, - то посмотрим, кому
своим всемогуществом Он оказывает милости в настоящее время, - грекам или
измаильтянам? Кому плодороднейшие и прекраснейшие страны земли отдал Бог, -
вам или нам? Чье войско Бог увеличивает? и чьи полки губит, как сено?
Неужели Бог несправедлив? Если Он не видел, что мы соблюдаем Его заповеди,
то не оказывал бы нам столь великих благодеяний, - и напротив, - если бы не
знал, что вы не веруете в посланного им пророка Магомета, не покорил бы вас
нам и не отдал бы в плен.
Выслушав речи гимнософистов, святые отвечали им:
- Если бы вы верили пророческим свидетельствам, то узнали бы, что ваши
мудрствования ложны, ибо то, что вы говорите, может ли быть подтверждено
Божественным Писанием? Никогда. А все, что не имеет свидетельства, ложно.
Ответьте на следующий наш вопрос: если бы случилось двум людям спорить за
обладание одним полем и один из них, не имея свидетелей, кричал и говорил
бы, что это поле его, а другой без спора и ссоры представил бы многих
свидетелей, честных и заслуживающих доверия, которые бы говорили, что поле
его, а не того (первого), - что вы, сарацыны, подумали бы, кому бы вы
присудили это поле?
Они отвечали:
- Поистине, поле принадлежит тому, кто имеет свидетелей.
- Справедливо вы разсудили, - сказали святые. - Точно так же и мы разсуждаем
о Магомете, вашем учителе и о Единородном Сыне Божием, Господе нашем Иисусе
Христе. Господь наш Иисус Христос, придя в мир и быв человеком, от Пречистой
Девы рожденным, о чем также, как мы слышали, и вы часто говорили, имел о
Себе свидетельства всех древнейших святых пророков, предвозвестивших Его
пришествие в мир. Пришел и ваш великий пророк и законодатель Магомет,
которого вы называете посланным от Бога, и что же? Не подобало ли бы ему
иметь свидетельства от двух пророков или хотя от одного, дабы было ясно, что
он действительно послан от Бога?
Сии речи святых привели в стыд гимнософистов, увидавших себя побежденными
после сих слов.
Тогда зоговорил, улыбнувшись, святый Васой:
- Имеет и сарацинский законодатель, - сказал он, - славного и истинного
пророка, пророчествовавшего о нем, святого Исаию; и если бы я не опечалил
сих премудрых мужей (т. е. гимнософистов), то сказал бы им сие пророчество.
- Нисколько не опечалимся, - сказали они, - ибо умеем прощать согрешающим по
неразумию, хотя бы и сказали что нехорошее о нашем пророке.
- Не вы ли говорите, - продолжал святый, - что пророк Магомет самый
последний из пророков?
- Да, это так, - ответили те.
Тогда святый Васой сказал:
- Исаия, коего и вы исповедуете, как пророка Божия, говорит в одном своем
пророчестве: "Отъят Господь от Израился главу и ошиб" (прор. Исаии, гл. 9,
ст. 14). При этом сам же Исаия объясняет свои слова дальше, разумея под
главою смотрящих на лица, т. е. творящих неправедный суд, а под ошибом
разумея пророка, учащего баззаконию (прор. Исаии, гл. 9, ст. 15). Не
разгневайтесь, мужи: ваш пророк - не ошиб ли, как самый последний (по вашему
же слову) из пророков? И не учит ли вас беззаконным делам? Ибо разве не
беззаконие то, что ваш пророк положил для вас законом, например, если
какой-нибудь муж, возненавидев свою жену, отвергнет ее, то снова может взять
ее к себе не прежде, чем она будет взята другим мужчиной. Умолчим о других
беззаконных постановлениях Магометова закона; сказанного довольно для
уразумения пророчества Исаии, что не о ком-либо ином, а только о вашем
пророке Магомете, изрек он пророчество, говоря: "Пророк, учащий беззаконию,
- ошиб" (прор. Исаии, гл. 9, ст. 16).
- Умеем и мы философствовать, - сказали гимнософисты, - но, поелику так
угодно Богу, кто мы, чтобы противиться Его воле? А Магомет не имеет нужды в
свидетельстве человеческом, ибо поставлен от Бога, от Коего и принял такие
законы.
- Неужели от Бога он принес вам такой закон, чтобы иметь многих жен и с
ними, во время ваших постов, проводить целые ночи до восхода солнца в
объядении и телесных удовольствиях? - спросил святый Васой.
Они ответили:
- Да, это истинно.
Тогда сказали другие святые:
- Надо ответить и на первый ваш вопрос, по которому будто бы лучшая вера у
тех, у кого бывает большее мужество на войне и победа. Если вы производите
вашу веру от воинской силы, то вспомните древнюю силу персов, которые
завоевали многие страны и покорили себе почти всю вселенную; после них
настало господство греков, когда Александр Великий победил персов; потом Рим
завоевал всю вселенную. Что же? неужели все они имели истинную веру, ибо
были сильны на войне? Нисколько. Все они сильно были преданы
идолопоклонству, не зная Истинного Бога, Творца всего. Как же вы говорите,
что ваша вера истинная, потому что вы по попущению Божию за наши грехи в
последнее время победили нас силою своего войска? Ведь часто случается и
нам, христианам, истинно исповедывающим Бога, при Его помощи, иметь одоление
над врагами и побеждать. Когда же мы, прогневавши Христа, Господа нашего, не
приносим покаяния, тогда Он наводит на нас нечестивых людей, отмщая нам за
наши грехи. Тем яе менее мы, и наказываемые, не отрекаемся от нашего
Владыки, но просим Его милости, веруем и имеем надежду, что Он помилует нас.
Вашего же учителя, не имеющего свидетельств от пророков, и даже противного
святым пророкам, мы нискольке не почитаем, но совершенно отвергаем.
После сей беседы гимнософисты, посрамленные и разгневанные, возвратились к
своему князю.
Между тем прошло уже семь лет, как святые страдали, заключенные в оковах в
той тесной и мрачной темнице. Днем и ночью они пребывали в молитве,
непрестанно воспевая псалмы Давида и благодаря Бога за все Его промышление о
них, ибо Он очищал сим темничным заключением и скорбью прошедшие годы их
жизни, проведенные в удовольствиях и удобствах, укреплял их на столь долгое
терпение, о каком раньше они не могли даже помышлять.
Когда они так страдали, вышеуказанный отступник Вадитзис, предавший город
Амморею и отвергшийся от Христа, пришел в пятый день месяца марта к темнице,
когда уже заходило солнце, и, подозвав чрез отверстие одного из узников,
бывшего раньше нотарием (т. е. секретарем) у своего господина Константина
патриция и называвшегося также Константином, сказал ему тайно:
- Узнай, премудрый муж, какую любовь я имею к твоему господину Константину
патрицию в течение многих лет и даже теперь. Ныне я достоверно узнал, что
князь замыслил в завтрашний день убить всех вас, если вы не примете его
веры, и я пришел известить вас об этом. Посоветуй твоему господину
избавиться от смерти притворным согласием принять сарацинскую веру, и сам
поступи также, - а в помышлениях своих нисколько не отступайте от
христиаиской веры, но ради случившегося бедствия притворно угодите князю, и
ваш Христос не прогневается на вас за сие.
Но сей боголюбивый муж, изобразив на себе правою рукою крестное знамение
отвечал отступнику:
- Отойди от нас, делатель беззакония, - и Вадитзис отошел от него.
Господин же Константин патриций спросил Константина нотария:
- Кто призывал тебя к оконцу темницы и ради чего?
Он, не желая пред всей дружиной его сказать ему о сем, дабы кто-либо,
убоявшись смерти, не стал печалиться и колебаться в мыслях, отошел в сторону
с господином Константином и сказал ему, что возвестил Вадитзис. Константин
патриций, возблагодарив Бога, произнес:
- Да будет воля Господня.
Потом, обратившись к своей дружине, он сказал:
- Пребудем, братие, всю сию ночь в молитве.
Все, вставши, молились, воспевая до разсвета псалмы Давида.
На другой день, рано утром, пришел в темницу, присланный князем, жестокий
воевода с вооруженными воинами и, изведя сорок два святых мучеников из
внутренней темницы и приказав затворить двери наружной ограды, стал их
допрашивать.
- Сколько лет вы находитесь в сем заключении? - спросил он.
- Зачем ты спрашиваешь о том, что знаешь? - отвечали святые. - Уже седьмой
год оканчивается, как мы заключены здесь.
- Неужели в течение столь продолжительного времени, - сказал воевода, - вы
не познали, какое человеколюбие оказывает вам наш справедливейший князь? Он
столько лет щадит вас, хотя бы мог уже давно предать вас смерти. Вам
надлежало бы за такое, оказываемое вам, милосердие быть благодарными ему,
молиться за него и любить его всем сердцем.
Святые отвечали:
- Наш закон повелевает молиться за наших врагов и оказывающих нам
притеснения и обиды, посему и за вашего князя мы молимся Богу. А любить его
всем сердцем мы не можем, ибо нам возбраняет это святый пророк Давид,
взывающий к Богу так: "Ненавидящих Тебя, Господи, и я ненавижу" (Псал. 138,
ст. 21).
На это воевода сказал:
- Как может быть, чтобы кто молился за того, кого ненавидит? Поистине вы
лжете, говоря, что молитесь за князя, коего ненавидите.
Святые ответили:
- Мы истину говорим, что молимся о нем Богу, дабы Бог просветил помраченные
неверием душевные очи его, чтобы ему познать путь правды и благочестно
почитать Бога, приняв истинную веру (христианскую) вместо той ложной,
которую он теперь имеет и о которой думает, что она истинная. Если бы ваш
князь узнал и принял истинную веру, тогда мы не только возлюбили бы его всем
сердцем, но и воздавали бы ему должное почитание, по словам пророка Давида:
"В чести же великой у меня - друзья Твои, Боже".
Воевода тогда сказал:
- Не безумны ли греческие и римские князья, если думают, что столь большой
наш народ, мужественный и сильный, мог быть собран воедино без Божественного
промышления? Если бы мы были ненавидимы Богом и Он не имел бы о нас никакого
промышления, мы не умножились бы так и не были бы такими, каковы теперь, что
вы и сами видите.
Святые отвечали:
- Мы не то говорим, что вы живете без Божественного промышления, ибо никто
не лишен Его промышления. Если кто и не знает Бога, если кто нечестивыми
делами оскорбляет Его, тем не менее он живет на земле и движется не без
Божественного промышления. Мы говорим только, что вы неправильно веруете в
Истинного Бога, ибо, исповедуя Его Создателем всего видимого и невидимого
творения, вы смеетесь над Ним, утверждая, что Он - Творец и Виновник как
всего доброго, так и всего злого, истины и лжи, правды и неправды, смирения
и гордости, кротости и гнева, целомудрия и невоздержного блуда, и прочих
добродетелей и противных им пороков, каковых подробно здесь нет надобности
перечислять. Если бы было истинно то, что вы говорите о Боге, то мы сказали
бы, что вы имеете правильное понятие о Боге. Но ввиду того, что, как
отличается тьма от света, так и ваше исповедание отличается от истины, мы не
можем не обличить вас в том, будто вы имеете истинное познание о Боге, так
как на деле его не имеете. Нисколько не было бы удивительно, если бы на вас
гневался Бог, хотя вы и охраняетесь Его промыслом. Воевода сказал им:
- Что же тогда? или вы утверждаете, что есть другой Бог, Создатель всех зол
и всякого греха? Как могут существовать два Бога: один добрый, другой злой?
Как может устоять мир,
когда два бога между собой будут враждовать?
Святые отвечали воеводе:
- Мы не говорим, что есть иной Бог, творец зла, отличающийся от Бога,
Создателя всего благого. Нет, этого нет, но говорим вам, что нашелся один из
ангелов, который, по добровольному решению своему, избрал себе вредное,
противное добру и, возлюбив сие, сначала возненавидел своего Творца Бога, а
потом и человека. Потом ему было позволено искушать нашу добрую волю -
стремится ли она к Богу, или повинуется его искусительному наущению; вы
приведены им в заблуждение, и потому его лукавство ложно приписываете
совершенно безгрешному и неизменному Богу.
- Тем не менее, - возразил воевода, - наш пророк Магомет учит, что
всесильный Бог - виновник всякого злого дела человеческого, равно как и
доброго.
На это святые ответили:
- Как видно, он ложно изобрел иного Бога, подобно тому как некогда еллины
выдумали агафодемона (т. е. Бога - виновника как добра, так и зла), и
заставляет вас почитать такого бога, какого никогда не было и не будет. А мы
знаем Истинного Бога и исповедуем Того, о Ком проповедано в Ветхом Завете
святыми пророками, в Новом же - святыми апостолами Христовыми, Творца всего
благого; другого Бога мы никакого не знаем.
Тогда воевода сказал им:
- Не пожелаете ли сегодня, вместе с справедливейшим князем-протосимволом,
совершить моление Богу по обычаю нашей веры? Ибо ради сего я и послан к вам.
Я знаю, что среди вас некоторые согласны на это. Несогласные же, когда
увидят сих награжденных дарами, пожалеют о своем безразсудном упорстве.
На это все святые единодушно отвечали:
- Мы молим Единого Истинного Бога, дабы не только протосимвол, ваш князь, но
и весь сарацынский народ отступили от нечестивого Магометова заблуждения и
воздали достодолжную честь и поклонение Единому Богу, проповеданному
пророками и апостолами Христовыми. Мы не можем оставить свет и добровольно
перейти во тьму.
- Смотрите, что говорите, дабы не раскаяться после, - произнес воевода, -
ибо за ваше сопротивление вы не избегните строгой казни.
Но святые отвечали:
- Мы поручаем наши души Безсмертному и Праведному Богу, и на Него уповаем до
последнего нашего вздоха; от веры же в Него, которую мы содержим, не
отступим.
Тогда воевода снова стал убеждать святых, говоря:
- В день страшного суда против вас будет свидетельствовать сиротство ваших
детей и вдовство ваших жен, ибо вы теперь лишены их, так как не исполняете
желания князя и отвергаете его веру; в противном случае наш великий князь
мог бы повелеть нынешнему вашему царю, юному отроку, отпустить сюда к вам
ваших жен и детей. Но и теперь, если вы согласитесь послушать нас и
исповедуете пророка Магомета, то, как я вам сказал, вскоре увидите всех
домашних своих, и увидев их сильно возрадуетесь. В греческой стране вашей
теперь царствует супруга Феодора с малолетним сыном Михаилом, и она не
сможет воспротивиться повелению нашего великого протосимвола. О богатстве же
и имуществе не заботьтесь, ибо дань с Египтян, пользование которою в течение
одного года разрешит вам, как своим друзьям, милостивейший князь наш, так
обогатит вас, что большое имущество останется и вашим потомкам до десятого
рода.
На сию речь воеводы святые как бы одними устами вскричали:
- Да будет проклят Магомет и все исповедующие его пророком.
Когда святые произнесли эти слова с большою смелостью и дерзновением о Боге,
тотчас разгневанный воевода повелел вооруженным воинам, взяв каждого из
святых, связать им сзади руки и повести на место казни. На это зрелище
начало собираться безчисленное множество сарацынского народа и живущие среди
сарацын христиане, желая видеть умерщвление святых мучеников.
Когда уже приблизились мученики к реке Евфрату то воевода, подозвав к себе
одного из идущих мучеников, святого Феодора, по прозванию "кратир", т. е.
сильный или храбрый, сказал ему:
- Ты был раньше клириком (как мы о тебе слышали) и, оставив священный сын,
взял копье, облекся в воинскую броню и проливаешь в сражениях человеческую
кровь. Теперь же ты лицемерно исповедуешь себя христианином, обличаемый
своей совестью за отвергнутую тобою уже давно христианскую веру; не лучше ли
тебе обратиться к учению пророка и посланника Божьего Магомета и получить от
него помощь и избавление от смерти, тем более что ты не можешь иметь никакой
надежды и дерзновения ко Христу, от Коего еще раньше ты добровольно отвергся.
Но мужественный мученик Христов Феодор с твердостью ответил воеводе:
- Неправду говоришь ты, воевода, будто бы я отвергся от Христа Бога: я
только вышел из священного клира ради моего недостоинства, почему теперь я
наипаче должен пролить свою кровь за Христову веру и умереть ради любви
Христа, дабы благоутробный мой Владыка простил мне теперь то, в чем я прежде
согрешил пред Ним. Ведь и твой раб, если бы убежал от тебя, а потом вернулся
к тебе и ради тебя не пощадил бы даже и своей жизни, не получил ли бы тогда
от тебя прощение за прежнее свое бегство, ради показанной после преданности?
- Пусть будет твоя воля, - сказал воевода, - я предложил тебе лишь то,
посредством чего ты мог бы избежать смерти.
Когда же сарацынские палачи обнажили свои мечи и, взяв святых мучеников,
отводили каждого отдельно для усекновения, то святому Феодору кратиру
случилось стать рядом с Константином патрицием. Феодор убоялся, как бы
Константин, увидав его умерщвление, не стал бы колебаться и не устрашился бы
смерти, и посему стал увещевать его, говоря:
- Послушай, господин мой, так как ты превосходишь всех нас и высотою сана и
добродетелями, то подобает, дабы ты первый из нас стал мучеником, прежде
всех нас приклонив под меч свою главу за Господа своего, и первый принял
венец от Иисуса Христа, Небесного Царя, подобно тому как и от земного царя
ты был предпочтительно награждаем почестями.
Но святый Константин отвечал ему:
- Гораздо более подобает тебе, столь мужественному сотворить сие и первому
положить за Христа свою жизнь; ты будешь иметь своими последователями меня и
прочих наших друзей.
Тогда святый Феодор сотворил молитву и, вручив свою душу Богу, подошел к
палачу и с радостию принял славную мученическую смерть от меча.
После него и другие святые по порядку и по чину своих прежних санов, как бы
призываемые на царский пир, один за другим шли под меч, не показывая
никакого страха пред смертию, ни робости или малодушия, так что воевода
сильно удивлялся, видя, что мученики с такою радостью идут на смерть.
Так святые сорок два мученика окончили свою жизнь мужественною смертью за
своего Господа, в шестой день месяца марта,
После убиения святых мучеников сарацынский князь повелел и вышеназванного
отступника Вадитзиса убить мечем, говоря:
- Если бы он был истинным христианином, то не подобало бы ему отречься от
своей веры, и если он не сохранил веры в своего Христа, как может сохранить
веру в нашего Магомета? Если он сделался врагом своих христиан, предав их в
наши руки, то, если случится бедственное время для нас, он может сделаться и
нашим предателем. Бывший неверным своим, будет ли верен чужим? Нисколько.
И отсекли мечем голову сему предателю.
На другой день, по повелению князя, были брошены в реку Евфрат тела святых
сорока двух мучеников. Туда же бросили и труп убитого вероотступника. Спустя
немного времени тела святых мучеников были найдены на берегу на другой
стороне реки в целости, причем глава каждого пристала к своему телу, и все
тела лежали рядом в благолепии. Труп же отступника был найден далеко от
святых, а голова его находилась на большом разстоянии от трупа. Честные тела
святых были взяты верующими и с честью преданы погребению, а труп и голова
нечестивого предателя были разорваны и съедены крокодилами.
P.S. Подборка цитат автора сайта:
"...были
взяты в плен вышеназванные воеводы, присланные царем на защиту города:
Константин, Аеций, Феофил, Феодор, Милиссен, Каллист, Васой, и другие высшие
военачальники, каковых было сорок два человека...
...город Амморея в один день погиб от меча и огня, ради грехов нечестивого царя Феофила,
отнявшего иконы у церквей и жестоко замучившего многих святых исповедников за поклонение иконам...
...царь впал в сильную печаль. ...он послал к Амирмумне послов, желая выкупить своих воевод
и военачальников за двести кентенариев...
...тела святых мучеников были найдены на берегу на другой стороне реки в целости, причем глава каждого
пристала к своему телу, и все тела лежали рядом в благолепии..."
Обратите
внимание, что будущие мученики были присланы царём-иконоборцем, который настолько ценил
их, что предлагал немалый выкуп врагам. Это - более чем веский довод в
пользу того, что все они разделяли его ересь...
|
