|
Некогда двинулся с востока на греческое царство
нечестивый варварский народ, живший близ Персии и называвшийся Ефалитами
(племя гуннов, живших в нынешних Мерве и Афганистане), и, завоевав много
городов, дошел до самой Едессы, с намерением взять и разрушить его, как
разрушил и прочие города. И вот греческие цари, желавшие защитить город от
врагов и освободить его от осады, собрали множество своих воинов и послали
их на помощь Едессе. Войдя в Едессу, греческие войска оставались в нем
значительное время, защищая город от варваров. Был в греческом войске один
воин, по происхождению Готф.
(Готфы или Готы - самое восточное и многочисленное Германское племя,
обитавшее в придунайской низменности).
Случилось ему в Едессе жить в доме некоторой целомудренной вдовицы, по имени
Софии, имевшей единственную дочь, именем Евфимию, которую она берегла, как
зеницу ока, соблюдал в девстве и поучая благим нравам и страху Божию. София
старалась скрыть ее от человеческих глаз, потому что она была очень красива
лицом; она скрывала ее в особой комнате, чтобы не видел её глаз мужчины. Во
время продолжительного пребывания Гота в доме этой вдовы, случилось ему
однажды увидеть эту отроковицу. Пораженный её красотою, он воспламенился к
ней страстию, и только и думал, как бы прельстить ее. Приступив к матери, он
начал просить ее, чтобы отдала за него дочь свою, и, хотя имел на родине
жену и детей, но скрыл это, притворяясь, будто не женат, чтобы получить
желаемое. Однако мать отказывала ему:
- Не отдам единственной дочери своей в чужую землю; ты человек пришлый, -
отведешь в свою землю дочь мою, а я останусь без неё в большой печали,
потому что у меня нет другого детища, которым могла бы утешаться во вдовстве
своем, кроме неё одной; не отдам её тебе, ибо жить не могу, не видя лица её.
Тогда Готф, придя в ярость, начал угрожать ей:
- Если ты, - говорил он, - не отдашь дочери своей, то не выйду отсюда, пока
не наведу на тебя многих бедствий и не подвергну тебя самому крайнему горю;
ведь я воин, и легко могу причинить тебе зло, какое только захочу.
Вдова же, хотя и была одна и не было никого, кто бы пришёл к ней на помощь,
смело возражала ему. После сего воин опять, то ласково просил ее, то опять
приходил в ярость, и, то просьбами, то угрозами, склонял вдовицу к тому,
чтобы она отдала за него свою дочь. Таким образом он докучал ей все время,
пока жил там. Покупал он для неё и дочери её золотые украшения и дорогие
одежды, чтобы получить то, чего желал; вдовица же и даров не принимала, и от
самого его уклонялась, а девицу укрывала с еще большею опасливостью, чтобы
не видел её этот беззаконник. Однажды она сказала ему:
- Я слышала, что ты у себя на родине имеешь жену и детей.
Он же начал клясться и божиться, говоря, что никогда не был женат, и что
хочет иметь женою и сделать госпожею над всем своим имением её дочь. Тогда
вдова София, поверив, наконец, склонилась к его просьбе и согласилась выдать
за него дочь свою Евфимию. Воздев руки к Богу, она сказала:
- Владыко, Отче сирот и Судия вдовиц, призри мило стиво на создание Свое, и
не оставь сей отроковицы, вступающей в брак с неизвестным мужчиною. Не
презри моего сиротства и не оставь меня безпомощною, ибо, надеясь на Твой
благий промысл, я выдаю свою бедную дочь за человека пришлого и Тебя делаю
свидетелем и поручителем его клятв и обещаний.
Отроковица была выдана за этого Готфа и, по заключении брака, они мирно
зажили. Евфимия зачала, и, прежде чем ей родить, неприятели отступили от
города ни с чем, ибо не могли овладеть им, вследствие того, что бывшие в
городе войска мужественно защищали городские стены и вели с врагами упорную
борьбу, особенно же вследствие того, что город охраняли молитвы святых
мучеников Гурия, Самона и Авива. Когда враги отступили, греческим войскам
нужно было возвратиться домой, и этот Готф также заспешил к себе на родину.
Мать, неутешно рыдая о разлуке с своей дочерью, пыталась взять ее у Готфа,
не давая ему везти ее в чужую землю, но не могла расторгнуть супружеского
союза, скрепленного законом. Когда уже лукавый зять собрался идти с супругою
в путь, София привела его и дочь свою в церковь святых страстотерпцев Гурия,
Самона и Авива и, поставив пред гробницею мучеников, сказала зятю:
- Не доверю я тебе своей дочери, если не дашь мне в поручители сих святых,
пострадавших за Христа: возьмись же за святую раку их и поклянись мне, что
не сделаешь дочери моей никакого зла, но будешь беречь ее с должной любовью
и уважением.
Готф, считая то делом неважным, тотчас безбоязненно взялся за честную раку
святых мучеников и сказал:
- От рук ваших, святые, принимаю эту отроковицу и вас беру поручителями и
свидетелями пред матерью её, что никакого зла не сделаю этой моей супруге,
никогда не оскорблю её, но буду хранить ее с любовию и почитать до конца.
Мать, по выслушании клятвы своего зятя, с воплем сказала святым мученикам:
- Вам после Бога, о, святые мученики, поручаю свою дочь и чрез посредство
вас отдаю ее этому пришлому человеку.
Таким образом, помолившись, они дали друг другу любезное целование и
разошлись: вдова София возвратилась к себе домой, а Готф с Евфимиею пошел в
путь, причем находившегося при нем раба он отпустил от себя, чтобы эта тайна
не сделалась известною в доме его.
Когда они, прошедши весь путь, достигли отечества Готфа и были уже близ дома
его, он с большою жестокостью возстал на жену, как враг; забыв любовь к ней
и пренебрегши клятвами, снял с неё дорогие одежды и золотые украшения и одел
ее бедно, как пленницу и рабу, и, обнажив меч, дал ей такой наказ:
- Если хочешь быть в живых, то, войдя в мой дом, никому не говори ничего о
том, что было между нами, а говори, что ты - пленница, ибо я имею в своем
доме жену и детей; ты же будь моей жене рабой и повинуйся ей во всем, как
своей госпоже; а если объявишь ей или скажешь кому из моих родственников,
что я женился на тебе, то увидишь мой меч на шее своей и умрешь.
Увидев себя обманутою и оскорбленною злым варваром и услыхав угрозу его,
Евфимия сказала ему:
- Это ли любовь твоя? Это ли исполнение твоих обещаний? Таковы ли были твои
клятвы и таково ли было у тебя намерение, чтобы меня, твою супругу, сделать
пленницею, и свободную - рабою? Из-за тебя я оставила свою мать, сродников и
отечество и прилепилась к тебе нелицемерною любовию, доверяя твоим словам,
которые ты подтвердил клятвами, а ты воздаешь мне за любовь ненавистью, и,
вместо мужа и друга, стал мне варваром, врагом и мучителем, заведшим меня в
чужую землю, чтобы погубить.
Сказав это, она возвела очи к небу и, подняв руки, воздыхая из глубины
сердечной и горько плача и рыдая, возопила к Богу:
- Боже родителей моих, посмотри на бедствие мое, услышь мое воздыхание и
вонми гласу молитвы моей! Посмотри, что делает со мною этот
клятвопреступник, и избавь меня от злых бедствий, по молитвам святых Твоих
угодников, пострадавщих за Тебя. О, святые мученики Гурий, Самон и Авив! вас
ныне призываю: помогите мне, впавшей в неожиданное бедствие, ибо, на вас
надеясь, пошла я с этим Готфом; будьте же вы ему отмстителями за меня и
избавьте меня от беды.
Когда она так горько рыдала и молилась тайно в сердце своем, вошли они в дом
Готфа. Жена его, увидев Евфимию и заметив красоту её лица, взволновалась
ревностию, ибо заподозрила, что муж её находился с нею в беззаконном
сожитии, и спрашивала мужа:
- Что это за девица, и откуда ты привел ее?
Тот отвечал:
- Это - пленница; я привел ее из Едессы, чтобы она была тебе рабою.
Жена сказала:
- Красота лица её обличает в ней не рабу, а свободную.
Муж ответил:
- Хотя она в своей земле и была свободной, как это показывает вид её, но
теперь она - раба твоя.
Евфимия, будучи не в состоянии от страха ничего сказать, молчала и
повиновалась жене Готфа, служа ей, как раба своей госпоже; она не знала,
чтобы такое сделать, что могло бы избавить ее от обрушившихся на нее
бедствий. И жила она, проходя служение рабыни, всегда имея в уме святых
мучеников и со слезами взывая к ним:
- Поспешите помочь мне, рабе вашей, святые, поспешите оказать мне милость и
не оставьте без внимания совершенного надо мною поругания и обмана.
Госпожа её, питая в сердце чувство ревности, была очень жестока и
безжалостна к ней; приказывала ей исполнять самые тяжелые работы, и
различным образом мучила ее. Всего же хуже было то, что она никогда не
хотела говорить с ней; к тому же, Евфимия не знала Готфского языка и не
могла дать госпоже о себе никакого сведения, да и Готфа боялась, как бы он
не убил её, в случае, если она что-нибудь разскажет о себе своей госпоже.
По прошествии некоторого времени, жена Готфа узнала, что Евфимия непраздна,
и разгорелась к ней еще большею ревностью и возстала против неё с более
лютою яростью, возлагая на нее самые изнурительные работы, чтобы таким
образом извести ее. По наступлении надлежащего срока, Евфимия родила
младенца мужеского пола, лицом совершенно похожого на Готфа, который
действительно был ему отцом. Жена Готфа, видя младенца совершенью похожого
на своего мужа, исполнилась страшного гнева и стала думать, как бы убить
этого младенца. Она сказала мужу:
- Зачем ты запираешься, что не познал этой отроковицы? Ведь вот рожденный ею
младенец обличает явно твое дело, потому что он - совершенно твое подобие.
Готф опять стал запираться, говоря:
- Это неправда, я никогда не сожительствовал с нею; ты же имеешь над нею
власть и что хочешь делай с нею, ибо она - пленница и раба твоя.
Тогда эта злая женщина замыслила отравить младенца. Спустя немного времени,
она приготовила смертоносный яд, отослала мать от младенца на какую-то
работу, и, когда младенец остался один, влила отраву в уста его, - и
младенец скоро умер. Мать, возвратившись с работы, увидела младенца,
лежащего мертвым, и исполнилась несказанной скорби и терзалась сердцем, в
горькой по нем печали. Она не знала, что было причиною внезапной его смерти,
потому что никого не было в комнате, когда госпожа влила в уста младенцу яд.
Но, приготовляя его к погребению, Евфимия увидела, что из уст дитяти течет
яд, и тогда вспомнила она, что госпожа её однажды угрожала погубить ее
вместе с сыном, и догадалась, кто виновница смерти младенца. Однако же она
молчала, ничего не смея говорить. Взяв немного шерсти, она отерла ею яд,
текший из уст младенца, и спрятала ее у себя, не открывая этой тайны никому.
Младенец был предан погребению.
Через несколько дней Готф созвал друзей своих на ужин, и Евфимия служила при
столе. Когда ей пришло время подавать чашу госпоже, она, желая узнать,
действительно ли младенец её умер отравленный госпожею, взяла ту шерсть,
которою отерла уста сына, омочила ее тайно в питье, и затем вынувши, выжала
в чашу и это питие подала своей госпоже. Та, ничего не зная, испила эту
чашу, и, таким образом, несчастие обратилось на голову её, ибо в ту же ночь
жена Готфа внезапно умерла и, таким образом, впала в яму, которую сама же
выкопала. На утро Готф, вставши, увидел жену свою мертвою, и пришел в ужас
от неожиданной её смерти; весь дом исполнился плача; сошлись все
родствениики, друзья и соседи и горевали о ней; затем, сделав для неё
роскошный гроб, торжественно положили в него мертвую.
Когда минуло семь дней после погребения умершей, сродники её вспомнили о
девице, приведенной из Едессы, и стали говорить:
- Не иной кто виноват во внезапной смерти нашей родственницы, как только эта
пленница, которая всегда была к ней враждебна.
И вот все возстали на Евфимию, и хотели представить ее на суд правителю
области, чтобы он мучениями выпытал от неё, как она умертвила свою госпожу,
но так как правителя тогда не было дома, то они переменили свое намерение и
решили похоронить Евфимию живою вместе с умершею госпожею её. Открыв гроб
умершей, они положили Евфимию к трупу, издававшему запах, кишевшему червями
и гнившему, - чтобы она умерла там насильственною смертию. Находясь в такой
крайней тесноте, Евфимия в горести сердца, прилежно возопила к Богу из
гроба, как некогда пророк Иона во чреве кита:
- Господи Боже сил небесных, седящий на херувимах и видящий бездны, Ты
видишь горечь сердца моего и тесноту в этом темном и смрадном гробе; Ты
знаешь, что ради имени Твоего я отдана была за беззаконного Готфа, ибо он
клялся Твоим именем, когда брал меня; помилуй же меня ради имени Твоего
святого. Ты мертвишь и живишь, низводишь в ад и изводишь (выражение из I кн.
Цар. гл. 2, ст. 6): избавь меня от этой горькой смерти и изведи из этого
гроба, как из ада, ибо Ты силен и мертвых воскрешать, - тем более можешь
извести из врат смертных меня, живую, но находящуюся близ смерти. Номилуй
меня, Владыко, ради святых мучеников Гурия, Самона и Авива, излияние крови
которых и смерть за Тебя принял Ты, как чистую жертву. О, святые мученики!
вас поставил враг мой поручителями пред моею матерью, - итак, спасите меня.
Когда она молилась так в горести своей души, явились три светоносных мужа,
сияющих как солнце, - святые мученики Гурий, Самон и Авив, и тотчас
смердящий запах в гробе исчез; Евфимия ощутила великое благоухание,
исходящее от явившихся святых мучеников. Они сказали ей:
- Ободрись, дочь, и не бойся: ты скоро получишь спасение.
Когда святые сказали это, сердце Евфимии усладилось и от пресветлого видения
святых, и от утешительных слов их; исполнившись радости, она забылась и
уснула сладким сном. Во время этого сна, она была взята из гроба невидимою
всемогущею силою Божиею, в один час перенесена в Едессу, в церковь святых
мучеников Гурия, Самона и Авива, и положена при честной раке их. Была ночь,
и в церкви совершалось обычное утреннее служение, когда она была перенесена
сюда. Пробудившись от сна, она снова увидела святых мучеников, которые
говорили ей:
- Радуйся, дочь, и узнай, где ты теперь; вот мы исполнили то, что обещали,
иди же с миром к своей матери.
Сказав это, они стали невидимы. Евфимия, вставши, оглядывалась кругом, где
она находится. Увидев церковные стены, иконы, свечи и честную раку святых
мучеников и притом еще услышавши пение клириков, она убедилась, что
находится в Едессе, в церкви поручников своих, святых страстотерпцев
Христовых Гурия, Самона и Авива. Тогда она исполнилась несказанной радости и
веселия и, обнимая с любовию гробницу святых мучеников, со слезами воздавала
благодарение Богу и святым Его за такую, оказанную ей, милость. В чувстве
благодарности, она говорила: "Бога наш на небе и на земле творит всё, что
хочет!" (Псал. 113, ст. 11), послал с небеси и спас меня; благословен
Господь, спасающий уповающих на Него: "Вечером у нам будет плач, а утром -
уже радость" (Псал. 29, ст. 6). Когда она, с радостными слезами, говорила
это и многое другое, услышал её слова и плач пресвитер и, подойдя к ней,
стал спрашивать ее.
- Кто ты такая и отчего так плачешь?
Она начала разсказывать ему все подробно, как она была отдана Готеу матерью
при раке святых, что она перенесла от этого клятвопреступника, как вчера
была заключена во гробе, и как во время молитвы её явились к ней святые
мученики и в один час перенесли ее из Готфской земли в эту их церковь.
Пресвитер, слушая это, ужаснулся, дивясь великой силе Божией. Впрочем, он
еще не хотел совершенно поверить тому, чтб она говорила, и спросил ее:
- А кто твоя мать?
Узнав, что мать её - вдова София, пресвитер тотчас послал за нею, приглашая
ее придти в церковь. Мать, ничего не зная, немедленно пришла и, увидев свою
дочь, стоящую при гробнице святых мучеников, одетую в бедные одежды, пришла
в ужас от такого неожиданного зрелища; подойдя к ней, она обняла ее, и,
павши к ней на шею, плакала; плакала и Евфимия, и обе от плача не могли
сказать ни слова. Затем, нескоро уняв слезное рыдание, мать спросила ее:
- Как ты оказалась здесь, дочь моя, и почему ты одета в такие плохие одежды?
Тогда Евфимия разсказала ей подробно все, что перенесла в чужой земле от
лукавого мужа, как вчера заключена была в гробу и чудесно спасена и
перенесена явившимися ей святыми мучениками Гурием, Самоном и Авивом. Слыша
все это, мать истаевала сердцем от жалости, и все находившиеся в храме,
выслушав разсказанное, очень дивились и прославляли всемогущую силу и
милость Божию. Павши пред гробницею святых мучеников, мать громким голосом
возносила благодарение Богу и святым Его; и пробыли они весь тот день в
церкви, молясь и благодаря Бога, и с любовию и усердием обнимая и лобызая
раку святых мучеников. Поздно вечером мать с дочерью своею с радостию
отправилась домой, славя Бога.
На утро слух об этом чуде прошел по всему городу; отовсюду собрались в дом к
вдовице её родственники и соседи и, в ужасе дивились тому, что разсказывала
им Евфимия. Все хвалили имя Господне и величали и прославляли помощь святых
мучеников.
София с дочерью проводила богоугодно дальнейшие дни своей жизни. Всем
разсказывали они о милостиво явленной им силе Божией. Евфимия говорила:
"Десница Господны явила силу! десница Господня от Готфов перенесла меня в
Едессу: "Не умру, но жива буду, и расскажу о делах Господних!" (Псал. 117,
ст. 16, 17).
По истечении некоторого времени, тот самый нечестивый народ, который раньше
воевал с греками, соединившись с персами, опять пошел на греческую землю и
пытался взять город Едессу. В виду этого, в Едессу для защиты его снова было
прислано греческими императорами войско. Пришел с этим войском и тот Готф,
который хитростью и лестью взял у Софии дочь Евфимию. Он ничего не знал о
совершившемся чуде и думал, что Евфимия умерла, заключенная в гробу с
мертвою его женою; без смущения пришел он в дом к Софии, как к своей теще.
Она, увидев, что он пришел, скрыла Евфимию во внутренних комнатах, а его
приняла, показывая вид, будто радуется о прибытии своего зятя. Затем, собрав
своих родственников и соседей, она начала при них разспрашивать Готфа,
говоря:
- Как Бог помог вам совершить отсюда путешествие? Не заболела ли в пути дочь
моя, будучи непраздною, и как родила? Я много тужила о ней, так как она была
непраздною, и я боялась, чтобы не приключилось с нею какой беды в дороге.
Тот отвечал:
- Бог, по молитвам твоим, помог нам совершить путь благополучно; дочь твоя
здорова: родила мальчика. Она приветствует тебя, и если бы не был
неожиданным этот путь, в который нам велено было идти поспешпо, то и дочь
твоя пришла бы со мною и с младенцем к тебе, чтобы доставить тебе утешение;
впрочем, она придет в более удобное время.
Услышав такие слова, София распалилась праведным гневом на ложь этого злого
человека и, разодрав свои одежды, громко возопила:
- Лжец, лукавый человек и убийца, куда ты девал мою дочь?
Сказав это, она вывела Евфимию из внутренних комнат, поставила ее пред
Готфом и сказала:
- Знаешь ли ты эту девицу, кто она, знаешь ли, куда ты заключил ее,
клятвопреступник? Ты смерти предал ее, беззаконник!
Он же, услышав эти слова и увидев Евфимию, затрепетал, сделался безгласен и
не мог произнести ни одного слова, как бы мертвый. Тогда родственники и
соседи вдовицы, взяли его, затворили в комнате накрепко и остались стеречь
при дверях. Мать с дочерью пригласили писца, описали все, что случилось с
ними, ничего не опустив из этого предивного чуда, и, отправившись к епископу
этого города, блаженному Евлогию подали ему эту запись; сообщили и о
прибытии к ним злого и лукавого Готфа. Епископ, по прочтении записи, тотчас
взял свой клир и пошел к воеводе, начальствовавшему над пришедшим греческим
войском, и приказал прочесть пред воеводою данную ему вдовою и дочерью её
запись, в которой было подробно описано это предивное чудо святых мучеников.
Воевода, прослушав со вниманием прочитанное, пришел в ужас, дивясь славному
чуду, и все находившиеся с ним исполнились страха. Воевода немедленно
приказал привести к нему Готфа. Представлена была ему и вдова София с
дочерью Евфимиею. Снова велел он прочесть во всеуслышание написанную о них
запись, ибо во двор воеводы собралось множество народа, мужей и жен. И
спросил он Готфа, истинно ли то, что написано? Готф отвечал, что это
истинно, и ничего здесь нет ложного. Тогда воевода сказал ему:
- Окаянный убийца! как ты не побоялся Бога и Страшного суда Его и не
устрашился клятвы, данной при гробнице святых мучеников, которых сделал ты
поручителями и свидетелями своих обещаний? отчего ты не пощадил отроковицы,
которую прельстил своею хитростию? Прими же казнь заслуженную по делам
твоим.
Воевода велел отсечь ему голову мечем. Боголюбивый епископ усердно просил
воеводу, чтобы он не предавал Готфа смерти, но оказал ему милость и оставил
его в живых, дабы тот прославлял величие Божие. Но воевода отвечал епископу:
- Боюсь помиловать сделавшего такое великое злодеяние, чтобы не прогневать
святых мучеников, которых оскорбил этот клятвопреступник.
И, по повелению воеводы, Готф был обезглавлен. |
