|
Московская старица схимонахиня Севастиана.
Родилась она в Михайловской Слободе, неподалеку от Бронниц, в 1876 году. При
крещении родители дали ей имя Ольги, в честь святой равноапостольной Ольги.
В отроческие годы Ольга пришла в Московский Всехсвятский единоверческий
женский монастырь за Рогожской заставой по Владимирскому шоссе.
Монастырь был устроен по указу императора Александра II — в память
освобождения крестьян от крепостной зависимости. По благословению святителя
Филарета Московского попечители Общества единоверцев Москвы устроили женскую
обитель на пожертвования москвичей.
17 июля 1862 года в монастырь прибыла из Чернигова игумения Александра,
опытная в иноческой жизни. Встречали ее при многочисленном стечении прихожан
и духовенства единоверческих церквей Москвы. Немало собралось православных и
даже старообрядцев, не признававших священства. К 1917 году в монастыре были
два храма и часовня: соборный храм Всех Святых (освящен в 1843 году, в
закладке его участвовал святитель Филарет), церковь святителя Николая
Чудотворца при двухэтажном корпусе трапезной и келии (освящен в 1876 году) и
часовня на монастырском кладбище. Перед октябрьским переворотом в монастыре
было 32 монахини и 24 послушницы.
Монастырь славился строгостью монашеской жизни, а также своими подвижницами
и старицами. Среди них наиболее известны: мать Нимфодора, мать Олимпиада и
мать Севастиана.
Когда Ольга пришла в монастырь, в тот же день один богатый купец сделал
огромный вклад в обитель — 160 тысяч рублей. Монастырская старица мать
Нимфодора сказала тогда:
— С этой послушницей Господь послал нам богатство.
Мать Нимфодора взяла юную послушницу в свою келию и сама обучала ее
монашеской жизни. Там и возрастала Ольга духовно под руководством старицы.
Незадолго до крушения Российской империи и прихода к власти большевиков мать
Нимфодора взяла метлу и стала выгонять монахинь и послушниц из келии на
площадь перед соборным храмом. Так она предсказала закрытие монастыря и
гонения на монахинь.
В сентября 1918 года совдеп Рогожско-Симоновского района предложил монахиням
Всехсвятского монастыря в кратчайший срок освободить помещения. Инокини
начали искать место для прибежища, а тем временем началось заселение келий:
здесь устраивали общежития и квартиры для семей рабочих. Официально
монастырь закрыли в 1922 году, а через два года в нем устроили рабочий
поселок имени Ильича.
До полного закрытия монастыря некоторые из сестер пытались остаться в келиях,
но их постепенно выселяли силой. Приходили сотрудники ВЧК и забирали
монахинь. Так и мать Севастиана оказалась в Бутырской тюрьме. Там ее
истязали вместе с другими монахинями. Как говорила сама матушка, "пятый угол
показывали". Здесь и открыл в ней Господь великие духовные дары.
Сама матушка вспоминала, как после очередных избиений и издевательств, когда
она не думала уже, что выйдет отсюда живой, матушка увидела духовным взором
все происходящее на земле; ей открылось то, что делалось в других странах,
стало ясным не только прошлое, настоящее, но и будущие события земной
истории; открывалось ей и то, что происходило в душах и сердцах людей, она
стала "читать" состояние человека как открытую книгу.
Вместе с ней в камере находилась молодая женщина из дворянок, которая
задумала покончить с собой, так как не могла уже терпеть мучений и
издевательств следователей и охраны. Прозревая ее помысл, матушка обратилась
к ней:
— Нехорошее ты дело задумала, не губи свою душу. Тебе через три дня дверь
откроют, а меня отпустят через неделю после этого.
И действительно, в указанный матушкой день дверь камеры отворилась и
конвойный объявил:
— Такая-то с вещами на выход.
И сама матушка вышла из тюрьмы через неделю, пробыв в заключении три месяца.
Старица говорила, что в освобождении ей помог родственник по имени Иосиф,
который работал на какой-то ответственной работе в государственных органах:
— Оська помог, — так говорила матушка.
Во время пребывания матушки в Бутырке скончалась старица мать Нимфодора.
Перед смертью она сказала другой старице из Всехсвятского монастыря — матери
Олимпиаде:
— Будут выгонять из монастыря, ты не уходи никуда, пока не вернется мать
Севастиана, жди ее — без Севастианы нет благословения тебе ухолить из
обители.
Самой же матери Олимпиаде она посоветовала съездить в деревню к родственнику
— фельдшеру и взять справку о том, что она умалишенная, — это для того,
чтобы в тюрьму не забрали. Мать Олимпиада так и поступила, — и
действительно, ее так ни разу не арестовывали. Удалось ей дожить в монастыре
и до выхода из тюрьмы матушки Севастианы.
Когда в 1922 году мать Севастиана вернулась в монастырь, жить там было
практически невозможно. Службы в храмах не совершались, сестры разбрелись
кто куда. Собрали обе старицы — Олимпиада и Севастиана свои пожитки, наняли
подводу и тронулись в путь, еще не зная, куда отправятся. И тут Сам Господь
помог им. Когда они ехали на подводе, их увидела близкая знакомая матушки
Севастианы, спросившая, куда они направляются.
— Наверное, в Михайловскую Слободу, — ответила матушка, может быть,
устроимся где-нибудь.
— Не нужно никуда ездить, — сказала знакомая, — я скажу Васе, чтобы уголок
вам выделил.
Вася — это был ее зять, Василий Игнатович, который работал машинистом
железнодорожных составов, идущих на южном направлении. Он привозил оттуда
продукты, что в те голодные годы позволяло выжить не только их семье, но и
помогать другим. Василий Игнатович согласился принять матушек, а вскоре,
благодаря своим связям и возможностям устроил им комнатку. Когда он поближе
узнал матушку Севастиану, то сам с радостью исполнял ее просьбы и слушался
ее советов.
В то время матушка много потрудилась, чтобы не закрыли Никольский храм.
Служб в храме не было из-за отсутствия священника и на здание церковное
постоянно зарились различные организации: одни, чтобы использовать под склад
или для иных нужд, другие — чтобы лишить церковь возможности "дурманить"
народ. Особенно досаждали комсомольцы, которые хотели сломать храм (исполняя
слова известного гимна "весь мир насилья мы разрушим"), а пока отламывали от
здания, что могли, и били стекла. Матушка говорила:
— Я должна эту церковь отстоять, пока не дадут священника.
День и ночь находилась матушка при храме, следила за порядком, молилась,
вставляла выбитые стекла, сторожила по ночам. Но священник все не появлялся,
и матушка особенно горячо молилась покровителю храма:
— Святителю отче Николае, опять побили стекла, а ведь только вчера вставили.
Помоги, защити свой храм, пошли батюшку, чтобы служил здесь и верующие могли
молиться.
И вдруг она увидела, как вдоль иконостаса в полном облачении идет святитель
Николай, остановился у Царских врат, внимательно посмотрел на нее и
направился к храмовой иконе: Святитель дошел до своего образа, и тотчас
исчез. После этого видения в храме появился священник и начались постоянные
богослужения.
Удивительные отношения были у старицы со Святейшим Патриархом Тихоном. Она
относилась к Патриарху-исповеднику с благоговейной любовью, а Святейший
называл ее "голубкой" и обязательно посылал ей поздравления и благословение
в праздники, передавал посылки и подарки. Сейчас мы вспомним историю,
показывающую их взаимную любовь и совершенно непостижимую для нас духовную
высоту обоих.
Однажды матушка обратилась к своему благодетелю Василию Игнатовичу:
— У меня к тебе большая просьба. Привези мне муки на просфоры — два мешка.
Достал Василий Игнатович муку. Было это летом 1922 года. В ту же ночь
матушка замесила тесто и испекла пять караваев хлеба, положила их, еще
горячими в заранее приготовленный мешок, взяла неизменную свою палку и ушла
из дома.
Направилась она к Донскому монастырю, где находился тогда под домашним
арестом Святейший Патриарх Тихон. В те дни Донской монастырь напоминал
осажденную церковь: кругом вооруженная охрана, на монастырских башнях —
часовые с пулеметами. Пройти к Патриарху было очень сложно. В прихожей его
покоев на втором этаже здания, примыкавшего к монастырской стене,
круглосуточно дежурили сотрудники ВЧК.
И тем не менее, матушка Севастиана глубокой ночью проникла на территорию
монастыря, хотя ворота, естественно, были заперты на ночь. Она прошла по
дорожкам до кельи Патриарха и стала подниматься по лестнице. Святейший не
спал в эту ночь и обратился к своему келейнику Якову:
— Как хочется горячего хлеба, если бы ты знал!
— Где ж я его возьму, кругом охрана, ночь, никто не выпустит, да и где
взять?
— Яшенька, горячего хлеба хочется.
— Откуда, Ваше Святейшество, ночь, сейчас три часа тридцать минут ночи!
Тогда Патриарх сказал:
— Яшенька, она уже на пороге, поднимается по лестнице.
Яков открыл входную дверь: на пороге стояла матушка Севастиана с мешком, в
котором находились пять заботливо укутанных и не успевших еще остыть
караваев свежего, ароматного хлеба. В эту ночь матушка прошла мимо
многочисленной охраны — и никто ее не увидел.
Патриарх благословил пришедшую широким крестом, с благодарностью принял
горячий хлеб, после чего сказал:
— Мать Севастиана, пусть твои двери не закрываются от всех скорбящих людей.
— Ваше Святейшество, я уже в Бутырках посидела.
— Обещаю, что ни одна вражия рука к тебе не прикоснется.
После этих слов Патриарх Тихон благословил старицу, и она удалилась из его
келии тем же путем.
И действительно, за всю долгую жизнь в условиях жестоких гонений за веру
мать Севастиану ни разу не арестовывали и никуда не ссылали. Конечно,
сигналы на нее были, и приходили к ней люди из органов, но благословение
Патриарха неизменно хранило ее. Рассказывают, как пришел к матушке в пять
часов утра сотрудник НКВД. Провел он в ее келии целый день до самого вечера.
После встречи с матушкой и беседы с ней он обратился к вере. Господь дал
матушке благодать обращать к Нему сердца самых закоренелых грешников.
Матушка была знакома и с Патриархом Пименом, который глубоко чтил старицу.
Однажды ей принесли православный календарь, в котором были напечатаны
фотографии архиереев Русской Православной Церкви. Было это во времена
патриаршества Алексия I (Симанского). Матушка указала на фотографии двух
будущих патриархов. Первым она назвала Владыку Пимена (Извекова), сказав,
что он станет следующим патриархом и добавила:
— Если он будет хранить Православие, то Господь продлит его
первосвятительское служение.
Затем указала на портрет Владыки Алексия (Ридигера), сказав:
— Владыка Алексий очень хороший...
Незадолго до начала Великой Отечественной войны к матушке пришел Георгий
Константинович Жуков спросить совета. Это был очень трудный для него период,
когда неясно было, сможет ли он продолжать служить Отчизне, или ожидает его
арест и казнь. Матушка ласково приняла его и сказала:
— Все будет хорошо. Твоя победа будет!
Вряд ли есть смысл писать подробно о том, что эти слова старицы в точности
исполнились.
Мы уже вспоминали в повествовании о матушке Ольге, что обе великие старицы
поставили молитвенный "замок" вокруг Москвы перед нападением фашистской
Германии на нашу страну. Конечно, вся православная Россия молилась, чтобы
сохранил Господь сердце Родины — Москву от врага. В этом событии видится
участие Пречистой Матери Господа, поскольку именно через женщин — монахинь и
стариц совершилось это ограждение.
Когда началась Великая Отечественная война, у матушки Севастианы многие
спрашивали, не войдут ли немцы в Москву, спрашивали и о других городах. Она
отвечала так:
— Москва — это ум на замке. И Москва на замке. Враги не войдут в нее. К
Рязани они не подойдут и близко, там такие столпы!
У матушки был племянник, кажется, его имя Валентин Яковлевич. Работал он на
Пушкинской улице в известной юридической консультации, был опытнейшим
адвокатом. Седовласый, благородный, умный. Матушка Севастиана постоянно
посылала к нему тех, кто обращался к ней по каким-то сложным имущественным и
иным делам. Из Троице-Сергиевой Лавры приезжали к ней за помощью и советом —
тогда с властями были очень сложные отношения. Она сразу направляла их к
племяннику.
— Идите к Валентину Яковлевичу, скажите, что от меня, — и он обязательно
поможет.
Не счесть случаев помощи матушки больным самыми тяжелыми телесными и
душевными недугами. Приведем некоторые из них.
Пришла к матушке Севастиане женщина с сильнейшими болями в правом боку: у
нее была болезнь печени и огромные камни в желчном пузыре. Вошла в комнату к
матушке, а та сама начала говорить:
— К матушке пришла исцелиться?
— Да вот, камни у меня, нужно оперировать желчный пузырь.
— Никакой операции не надо: пойди в храм Воскресения Христова в Сокольниках,
помолись, покайся, исповедуйся и причастись. Потом молебен закажи о своем
здравии перед Иверской иконой Божией Матери, — тогда увидишь силу Божию. Но
не забудь поблагодарить Господа и Пречистую!
Женщина исполнила все сказанное старицей — и камни вышли из нее, да
оказались они такого размера, что все удивлялись, как они могли выйти.
Пришла она к матушке поблагодарить за молитву и совет, показала эти огромные
камни. Старица ей сказала:
— Я человек смертный и грешный. Матушка что, матушка сидит — и все, а это
Господь помог. Пойди и покажи врачам своим, чтобы они тоже прославили Бога,
Который творит чудеса.
Матушка постоянно посылала больных к Иверской иконе в Сокольниках и
говорила, что в Москве нет сильнее этого образа Божией Матери, через Который
Она дарует исцеления от самых тяжких 6олезней.
Обратился к матушке мужчина, у которого между пальцами рук начало гнить.
Врачи давали разные мази, назначали уколы — ничего не помогало. Матушка
осмотрела его руку, подергала за пальцы и сказала, что ничего не нужно
делать. На следующий день больному стало заметно легче, а через несколько
недель и следа не осталось от болячки.
Одной из своих духовных чад, просивших помочь, матушка благословила
ежедневно читать акафист святому мученику Трифону, сказав, что он очень
помогает.
Приехал к матушке иеродиакон из Псково-Печерского монастыря с просьбой о
помощи: замучила плотская страсть. Он был красавец, конечно, женщины
заглядывались, да и голос чудесный, так что почитательниц у него было очень
много — специально ходили на его службы, чтобы полюбоваться, да послушать. И
вот такая страсть его обуяла, что хоть бросай монастырь и уходи. Тем
временем бес постоянно внушает: «Соблуди, - и все кончится, страсть
отойдет». Короче, жизнь его превратилась в кошмар.
И вот узнал он о московской старице и помчался в столицу. Только вошел на
порог ее келий, а она говорит:
— К матушке пришел, страсти замучили. А ты поменьше ешь, поменьше спи - и
излечишься.
— Матушка, не могу больше терпеть, так обуревает страсть: я все пробовал, и
постом, и бдением, и молился до изнеможения.
Очень добрый, благообразный, смиренный монах. Матушка его проверяла, как он
воспримет ее слова: а принял он их со смирением и надеждой на помощь. Тогда
старица сказала:
— Матушка за тебя помолится, все у тебя пройдет.
И после этих слов страсть блудная отошла от иеродиакона. Все как рукой
сняло, как будто наваждение прошло.
И как же потом этот иеродиакон полюбил матушку, поздравлял с праздниками,
посылал посылки и подарки по почте и с оказиями, а при возможности и сам
навешал — для него это был праздник.
***
Из воспоминаний монахини N.
... Когда мне было 28 лет, подруга привела меня к старице Севастиане,
которая жила рядом с Никольским храмом на Рогожском кладбище. К ней
стремились попасть и монашествующие, и священники, и миряне. Она давала
очень мудрые советы и разрешала практически любые вопросы — и житейские, и
духовные. Мне она за 11 лет до пострига предсказала, что я буду монахиней.
Было это так: когда мы пришли к матушке, она долго смотрела на меня молча, а
потом спросила у подруги:
— А кого ты привела?
— Она хочет принять монашество.
— Рано еще, ближе к сорока годам можно.
Постриг я приняла в 39 лет. Отец Парфений совершил постриг, как и
предсказала старица.
***
Из воспоминаний отца Геннадия.
В молодости ездил я к отцу Кукше Одесскому и спрашивал, какой путь выбрать в
жизни. Старец сначала сказал:
— Будешь монахом.
Потом помолчал, видно, помолился, и сказал:
— Матерь Божия открыла, что ты женишься, и жена у тебя будет ткачихой.
Когда я учился в духовной семинарии, то ходил к матушке Севастиане. Был я
тогда неустроен с жильем, и прописки не было, а без этого не получишь места
на приходе. И матушка нашла мне невесту, очень красивую девушку, работавшую
на ткацкой фабрике. Однажды пришел я к матушке, а она познакомила меня с
девушкой и сказала:
— Вот тебе невеста.
Потом взяла бублик двумя руками и добавила:
— Как у этого кольца нет конца, так и вашей любви не будет конца.
Все случилось так, как предсказал преподобный Кукша, а матушка Севастиана
стала орудием Промысла Божия в моей судьбе.
Умерла старица 7 апреля 1979 года (явная ошибка, т. к. матушка Ольга умерла
в 1973 году). После смерти матушку облачали две монахини. Попрощаться со
старицей приехали еще несколько монахинь, — и среди них матушка Ольга.
Перед кончиной старица говорила:
— У меня будет такой крест, на всем кладбище нет такого!
И в самом деле, после кончины се почитатели сделали из труб цветного металла
очень красивый, большой крест на могилу старицы. Погребли ее на Рогожском
кладбище. Здесь упокоены и многие ее сомолитвенницы из Всехсвятского
монастыря.
Перед смертью матушка сказала:
— Сначала уйду я, за мной Патриарх Алексий, а вслед за нами — отец Михаил
(священник Никольского храма).
День Ангела матушки — 16/29 сентября (мученица Севастиана Гераклейская
(86-96 гг.).
|
