|
Молись, молись, молись...
В молитве обретешь для себя
величайшую радость
и с ее помощью найдешь выход из наитруднейших ситуаций...
11.
Деревня.
Из литературы я узнал, что первые хорваты появились на побережьи Далматии в
6 веке, когда римляне начали отступать с территории завоеванных прежде
стран. В те времена хорваты были полукочевыми земледельцами, происходящими
из районов, которые мы нынче называем Украиной. Здесь поселились также и
сербы, исповедовавшие православие. В средние века выяснилось, что совместное
проживание сербов и хорватов образует этническую "гремучую смесь". Известные
распри между братскими Церквами - восточной /православной/ и западной
/римско-католической/ - "успокоили" турки, которые на всех оккупированных
территориях насильственно внедряли ислам. В 16 веке Турция господствовала
над большей частью Балканского полуострова, и такая ситуация продолжалась
около трехсот лет. Не без повода о Балканах существует мнение, как о
регионе, история которого обагрена кровью.
Отец Светозар, хорват по рождению, выросший в Боснии-Герцеговине, скажет мне
позднее: "Когда в 1525 году мой приход был оккупирован турками, в нем уже
действовали францисканцы. Ими были построены два костела, в которых служили
двенадцать священников. Семерым удалось бежать, пятерых долго мучили, а
затем утопили в реке Неретве. Христиане бежали и старались найти себе
укрытие. За триста лет каждый год лишь два-три раза в места, где скрывались
христиане, мог тайком пробраться священник, чтобы совершить Евхаристическую
Литургию, окрестить детей, обучить вере и поддержать духовную ревность о
Боге. Если турки обнаруживали такие группы, то безжалостно убивали всех, вне
зависимости от возраста и состояния.
Помню, когда я был ребенком, моя мама раз в год пробиралась в такие укрытия,
чтобы поклониться останкам мучеников. Усаживала меня на землю, а сама,
молясь, обходила на коленях круг за кругом все могилы. И когда я теперь
вспоминаю об этом, то думаю, что ее жизнь и посвященность вполне отражали
самую суть истории нашего народа. А со времени изгнания турок наша история -
это история веры и борьбы за ее сохранение''.
Самолет приземлился, и к дверям подогнали высокий передвижной трап. Все мы
сразу же обратили внимание на уставившуюся на нас группу военных с
автоматами. При таможенном контроле, проверке паспортов и багажа ни один из
чиновников ни разу не улыбнулся. Казалось, что их вовсе не интересует, какое
впечатление произведет на нас их страна. Несколько раз нам посоветовали
спрятать подальше четки Розария и другие предметы, связанные с религиозной
жизнью. Коммунисты делали все, чтобы воспрепятствовать ввозу в страну
подобных вещей; и иной раз даже то, что имело отношение к личному
благочестию приезжих, отбирали и оставляли на хранение до времени отъезда.
Неприятное впечатление, оставленное у нас этим первым приветствием,
развеялось, впрочем, когда подъехал наш автобус. Сестра-инокиня Маргарет
Симс, оказавшаяся нашей "путеводной звездой", была очень мила. Сотрудничая с
"Центром Мира", она провела в Меджугорье уже два месяца. Мы ехали два с
половиной часа, но, вопреки сильной усталости, время проходило в очень
приятном общении. За окнами каждый раз открывался все новый и новый пейзаж,
похожий на красивые почтовые открытки: лазурная Адриатика, разбросанные там
и тут группки выстроенных несколько сотен лет назад домов, которые были,
казалось, приклеены к поросшим густым сосняком скалам побережья, маленькие
городочки, ютящиеся в оконечностях очаровательных заливов. Беспрерывно
раздавалось щелканье затворов фотоаппаратов. Пейзаж того стоил!
Мы должны были поселиться в семейных домах хорватов в Цетлюке, отстоящем от
Меджугорья на расстоянии более чем четыре километра. Здесь никто не говорил
по-английски, и мы объяснялись исключительно при помощи жестикуляции. После
встречи с гостеприимно принимающими нас семействами мы распаковали и
разложили вещи, а затем быстро вернулись в автобус, поскольку приближалось
18:30 - время ежедневных откровений.
Почти что половина нашей группы сидела уже в автобусе, когда какая-то
женщина, сидевшая впереди, крикнула: "О Боже, посмотрите на солнце!" Я не
мог поверить в то, что увидел, когда глянул в указанном ею направлении:
вокруг солнца за час до захода виднелась корона. Вес выглядело так, как
будто затмение позволило нам глядеть на солнечный диск. Но вместо темного
силуэта месяца слепящий глаза солнечный круг был прикрыт как бы белым
кружочком. Мы могли смотреть на солнце, не прищуриваясь. А потом этот белый
кружочек начал вращаться, а корона вокруг солнца окрасилась всеми цветами
радуги. Это было совершенно потрясающее зрелище!
"Не могу поверить! - прошептал я, не отрывая взора от солнца, сидящей рядом
со мной Маурин. - Это невозможно! Я гляжу прямо на солнце, это должно было
бы вредить моим глазам, но все нормально... И мне кажется, что я мог бы
смотреть так еще очень долго - столько, сколько захотелось бы..."
Я с недоверием покачал головой.
"Смотри, - ответила мне Маурин, - с остальными дело обстоит точно так же.
Все так видят!"
Нет смысла говорить о том, что, пока удалось вернуть всех в автобус и
выехать, прошло немало времени, и мы, конечно же, опоздали, но это нас не
беспокоило. Мы были потрясены тем, что видели на солнце!
Мы должны были бы проехать еще километра три, когда открылся первый знакомый
всем вид - гора Крижевац ("Крестная гора). На ее вершине я заметил крест и,
помню, удивился, что он так невысок. Мне почему-то все время казалось, что
крест должен господствовать над долиной. Когда мы проехали через мост и
въехали в Меджугорье, все вскрикнули от радости: впереди виднелся костел
Святого Иакова, легко узнаваемый благодаря двум своим башням. Он был именно
таким, каким известен всему миру по видеофильмам. Значит, мы прибыли на
место назначения!
Автобус остановился прямо перед усаженной деревьями аллеей, ведущей к
костелу. Мы быстро пошли на то место, где перед принадлежащим костелу домом
собралась большая толпа. Явление уже окончилось, но толпа не расходилась, и
мы захотели присоединиться к ним. Именно в этот момент распахнулись двери и
появилась одна из видящих, Мария, как всегда спокойная и уравновешенная.
Сопровождаемая священниками, она шла по направлению к костелу. Когда она
пересекала лужайку перед домом, толпа бросилась к ней, а те, кто стоял
наиболее близко, кричали, прося её о молитве, протягивали руки, чтобы к ней
прикоснуться. Все это напоминало мне те толпы, которые бегали за Арнольдом
Пальмером после соревнований по гольфу в штате Джорджия. Мне тогда особенно
запомнилось выражение лица одного мужчины, которому удалось получить
автограф: он был счастлив, как ребенок, и его лицо буквально светилось -
точно так же, как лица людей, бросившихся вслед за Марией.
Мария со священником пошли в ризницу, а толпы двинулись по направлению к
главному входу в костел, поскольку вскоре должна была начаться Божественная
Литургия на хорватском языке. Я и Маурин задержались с тыльной стороны
костела.
"Смотри! Смотри!" - тихонечко толкнула меня в бок Маурин, показывая на окно
ризницы. Я посмотрел и увидел, как Мария помогает священнику одевать
литургическое облачение. Тихая благодать наполнила мою душу при виде этой
сцены. Из глубокой молитвенной задумчивости меня вывел удар колокола,
зовущего к началу Мессы.
Мы побежали ко главному входу в костел и увидели, что внутреннее
пространство совершенно переполнено людьми. Все скамьи были заняты. Люди
теснились в проходах, тесно прижавшись друг к другу. Месса началась с
торжественного песнопения на хорватском языке. Мощь его была такова, что
вибрировали стены костела!
Я понемногу протискивался вперед со стороны левого придела храма и делал это
до тех пор, пока не почувствовал, что дальше не удастся и шагу ступить.
Могучая мелодия богослужебного пения пронизывала дрожью все мое тело. Я
обратил внимание на то, что многие плакали. Мои глаза оставались сухими. Я
был слишком переполнен впечатлениями для того, чтобы выразить это в одном
лишь плаче. После наблюдения солнца, после созерцания Креста на Крижеваце,
после того, как я увидел Марию, помогающую облачиться к Мессе священнику, я
почувствовал себя настолько ошарашено, что мой разум и чувства попросту
начинали отключаться... Ни видеокассеты, ни книжки, ни даже отец Скоцци -
ничто по-настоящему не смогло подготовить меня к тому, с чем я здесь
соприкоснулся.
Неожиданно я почувствовал, что кто-то потянул меня за рукав. Я оглянулся и
увидел старушку, по виду - хорватку не менее чем семидесяти лет, которая
жестом предложила мне сесть. Она уступала мне свое место! Поражённый, я
отказался. Седоволосая женщина с опаленным солнцем и морщинистым от
жизненных тревог лицом продолжала настаивать. Я снова отказался, улыбнулся и
жестом попросил ее остаться на своем месте. Это кончилось тем, что она
крепко, по-матерински взяла меня за руку и попросту усадила на скамью. Уже
сидя, я, минуту поразмышляв, сообразил: так она выразила покорность и
послушание Благословенной Матушке Небесной, Которая просила, чтобы жители
Меджугорья давали паломникам все с той же щедростью, как давал бы Ее Сын.
Я сделал то, о чем просила старушка в черном платке и в черной рубашке: сел
на ее место, а она осталась стоять в проходе.
...Я сидел - и чувствовал, как по моим щекам заструились слезы.
продолжение |
