|
Облекитесь в доспехи веры, чтобы противостоять сатане, а
в руки возьмите четки Розария... 27. Разногласия.
В воскресенье должно было состояться исключительное торжество. Это был день
совершения миропомазания и, как каждый год, епископ из Мостара должен был
приехать в Меджугорье для совершения Евхаристии. Это был один из самых
больших праздников в году.
Присутствие епископа особенно волновало людей. С первых дней откровений
Павао Занич, епископ Мостара, проводил неустанную кампанию,
дискредитировавшую их перед всем миром. Его позиция стала причиной многих
замешательств, неуверенности и сомнения в истинности этих явлений среди
священников и верующих, что имело влияние на то, как миряне и верующие
других исповеданий их принимали.
В Меджугорье происходило так много хороших вещей, что поведение епископа
понять было трудно. Для меня и для миллионов других людей откровения были
радостным и полным надежды подтверждением послания, возвещенного Иисусом.
Как возможно, чтобы церковная власть противопоставляла себя им? Епископ не
только не верил в них, но и стал их наиболее горячим противником.
Интересно, что вначале епископ был защитником откровений. Он был так
заинтересован ими, что в течение первых недель посетил приход пять раз, к
огорчению отца Йозо, настоятеля костела Святого Иакова, у которого в то
время было много работы и без визитов епископа, неминуемо связанных с
хлопотами. Не смотря на это, настоятель пригласил епископа Занича отслужить
Мессу 25 июля.
Во время службы епископ сказал:
- Шестеро простых детей в течение получаса признались бы, если бы кто-то ими
манипулировал. Я заверяю вас, что ни один из священников не делает ничего
подобного... Более того, я уверен, что дети не лгут...
Очевидно одно: что-то творится в сердцах людей. Исповедание грехов, молитва,
примирение врагов - все это очень положительный шаг вперед. Остальное мы
должны оставить в руках нашего Господа, Иисуса, и Церкви, которая,
несомненно, однажды выразит свое мнение по этому поводу.
Это были смелые слова для человека, который позднее осудил откровения и
признал их обманом, спровоцированным францисканцами. Отец Йозо предостерегал
епископа от того, чтобы делать поспешные выводы, поскольку, как сказал
позднее, почувствовал, что епископ - из тех людей, которые, однажды
выработав мнение по какому-либо вопросу, не желают его изменять.
В январе 1982 года епископ создал комиссию, которая должна была объективно и
внимательно изучить вопрос явления так, чтобы Церковь могла выразить свое
мнение относительно их подлинности, когда они прекратятся.
Комиссия эта состояла из четырех человек, которые решили поехать в
Меджугорье, чтобы решить этот вопрос и переговорить со всеми
заинтересованными лицами. Изначально было известно, что трое из них были
противниками явлений. Однако оказалось, что комиссия не сделала много.
Только один из ее членов, францисканский священник Иван Дугандзич, регулярно
посещал Меджугорье.
Через два года была создана новая комиссия, заменившая первую, которая
ничего не сделала, а только рассердила Ватикан своими предубеждениями.
Некоторое время спустя Ватикан совершил беспрецедентный шаг, ликвидировав
комиссию Занича и создав новую - из всех священников Югославии. Им, и только
им, была доверена власть начать новые исследования этих явлений, после чего
комиссия должна была дать Папе официальные рекомендации. В то время, как
новая комиссия начала собирать материалы (что могло продлиться несколько
лет), епископ Мостара получил инструкцию не участвовать в акциях, связанных
с явлениями, и не высказываться по их поводу.
Объявления официальной позиции Церкви нужно было еще дождаться, но
неофициально была объявлена поддержка. Все рапорты сообщали, что явления в
Меджугорье приносят добрые плоды, и жизнь людей изменяется. По всему миру
стали возникать информационные центры, которые организовывали бывшие в
Меджугорье пилигримы, знающие, что там происходит и начавшие делать то, о
чем просила Пресвятая Дева: возвещать послание.
В свете такого множества положительных доказательств реакция Папы никого не
удивила. Во время публичной аудиенции двенадцать итальянских епископов
спросили его, могут ли они позволить своим прихожанам ездить в
Меджугорье.
Ответ Папы был опубликован:
- Почему вы спрашиваете об этом? Если они обращаются, молятся, постятся,
идут к исповеди, то пусть ездят в Меджугорье!
Чем больше приезжало паломников, тем более волновался и злился епископ Занич.
Вопреки указаниям Ватикана, он продолжал высказывать обвинения в адрес
Меджугорья, а журналисты, ищущие недоброжелательных откликов, знали, к кому
следует ехать. Епископ продолжал официально противостоять тому, что в его
глазах было францисканским заговором.
Наконец, появилась возможность уладить отношения между епархией и приходом.
В последние несколько месяцев епископ не сказал ничего плохого о Меджугорье,
а несколько местных священников, бывших у него по каким-то незначительным
делам, были приняты в спокойной и доброжелательной атмосфере. Епископ был
внимателен и вежлив. Быть может, появилась надежда? Может быть, мир
Меджугорья победит и в этой ситуации? Все, с кем я ни разговаривал,
разделяли уверенность в том, что это воскресенье будет первым шагом на пути
к примирению. Несомненно, епископ скажет приступающим к таинству
миропомазания детей самые добрые слова.
В воскресенье, сразу же после Мессы по-английски, я нагнал Берна Ханлея, и
мы быстро пошли посмотреть на известного епископа Занича, который с детьми,
приступающими к миропомазанию, должен был прийти в процессии к священникам в
большой кемпинг, где и должна была состояться торжественная Месса.
Небо было голубым, солнце - ясным, а одетые в белое и перевязанные голубыми
поясами дети были радостными. Улыбались и священники; можно было сказать,
что улыбались все, кроме епископа Занича. Невысокого роста, крепкий, в
митре, с епископским посохом в руках, одетый в праздничные одежды, он шел, и
было ясно видно, что он не улыбался.
По данному отцом Перваном знаку процессия двинулась в путь. Впереди несли
большой крест, за ним шли дети, следом за ними - священники и епископ,
потом, на некотором расстоянии, - я и Берни. В кемпинге был устроен полевой
алтарь, и там процессию ожидали все жители селения, торжественно и
празднично одетые. Было множество гостей из ближайших городов и
деревень. Паломники смотрели на все это с большим уважением. Всего в
кемпинге собралось более тысячи человек.
Берни поднимал над головой фотоаппарат, чтобы сделать снимки, а я молился,
чтобы Господь захотел отворить сердце епископа. Пусть он откроет красоту
этого места, пусть увидит, как много людей пришло сюда разделить радость
сегодняшнего дня, пусть его взволнует то, что Господь совершает в
Меджугорье.
Месса началась с прекрасной хорватской песни. Когда я услышал ее, то начал
верить, что моя молитва была эхом молитв собравшихся здесь людей. После
чтения Евангелия стал говорить епископ. Он говорил быстро и решительно. Я не
понимал слов, но без труда мог догадаться об их значении. Епископ грозил
пальцем и говорил все громче. По реакции людей было ясно, что он говорил.
Исчезли улыбки, вместо них появилось выражение равнодушного ожидания.
Творилось что-то неладное. Я посмотрел на францисканцев - людей, которых
успел немного узнать и которых уважал. Все смотрели в землю, и только отец
Перван глядел, не мигая, прямо перед собой, его лицо было лишено какого-либо
выражения.
Я посмотрел на Берни, который по-прежнему был занят фотографированием, и
шепнул:
- Берни, что-то не в порядке. Все это похоже на похороны, а не на
миропомазание.
- Не знаю, что происходит, - ответил он, - но повисла страшная тишина.
Когда епископ остановился, три человека зааплодировали. Я посмотрел на
ближайшего ко мне. Когда он сообразил, что, кроме него, только два человека
из тысячи делают то же самое, то перестал хлопать.
Епископ закончил. Гомилию? Все уже хотели, чтобы поскорее закончилось само
торжество. Когда это произошло, то люди разошлись быстро и молча. Правда,
часть родителей, чьи дети приступали к миропомазанию, разозленные тем, что
праздник не удался, пошли к епископу и сказали ему все, что думают о нем.
Отец Перван прервал их жалобы и отправил их домой.
Позже мы встретили знакомого гида-хорвата, который подтвердил наши
подозрения. Епископ сильнее, чем когда-либо, подтвердил, что противится
явлениям в Меджугорье. А что же люди?
- Они были "за", - сказал гид. - Некоторые сказали ему просто в лицо, что он
лжец и нежеланный гость в нашей деревне.
Я вернулся в дом Грего Василия. Вся семья в окружении друзей уже сидела за
длинным столом и праздновала миропомазание тринадцатилетнего сына Грего -
Андрия. Через Марийку, старшую дочь, говорящую по-английски, я спросил
Грего, что он думает о гомилии епископа. С понурым видом он и все, кто
слышали вопрос, показали большим пальцем в землю.
Позже я узнал, почему. В определенный момент он обвинил францисканцев из
Меджугорья в распространении лжи: "Те, кто говорят такие вещи о Боге и о
Пресвятой Деве людям верующим, заслуживают страшного адского огня".
Отец Павич вспоминал: "Люди стояли тихо. Они не хотели верить собственным
ушам, тому, что епископ, в митре и с посохом, одетый в праздничные одежды,
стоя у алтаря призывает Божий гнев и грозит нам адом за выдумывание лжи о
Иисусе, Марии и о самом Боге". Епископ принял молчание верующих за выражение
поддержки и за "знак" того, что люди утомлены явлениями и не верят в них".
Тем не менее, повседневная жизнь людей этой деревни свидетельствовала о
противоположном. Истинной трагедией было, по-моему, то, что за шесть лет
епископ так и остался равнодушен к добру, творящемуся благодаря явлениям, в
приходе и мире. Раньше даже пять поселков были не в состоянии договориться
между собой, а сейчас все жили в гармонии. Раньше на Мессу ходило
сравнительно мало людей, а теперь их было столько, что перед работой
следовало служить еще и утреннюю Мессу для тех, кто хотел ежедневно в ней
участвовать. Чем епископ мог объяснить увеличившуюся религиозность молодежи?
В то время,как в других местах дети отходят от религии отцов, здесь они
возвращаются в Церковь. Я вспомнил, что сам он некогда говорил: "Шестеро
простых детей в течение получаса признались бы, если бы кто-то ими
манипулировал". Как епископ мог объяснить их историю, и тот факт, что все
шесть лет они ведут жизнь строгую, даже суровую, и дисциплинированную?
Когда я возвращался после обеда в костел, хорошо уже знакомой дорожкой,
ведущей через поля, то вспомнил стих, который , по-моему, наиболее точно
определяет явление Марии в этой деревне: "В то время, продолжая речь, Иисус
сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил от мудрых и
разумных и открыл то младенцам" (Мф. 11,25).
продолжение |
