|
Я желаю привести вас к святости, но не хочу ни к нему
принуждать вас. 28. Заграничная миссия.
Когда мы отъехали от стоянки в аэропорту, Терри сказала:
- Ты выглядишь еще более уставшим, чем перед поездкой. - И добавила,
выдавливая улыбку. - Я думала, что во время этой поездки ты должен был
отдохнуть.
Я глубоко вздохнул и сказал:
- Я тоже так думал. Все эти две недели я работал тяжелее, чем за время всех
своих предыдущих поездок. Мы должны найти время, чтобы спокойно поговорить о
моей миссии.
Она улыбнулась и последнюю фразу пропустила мимо ушей.
- Не могу дождаться, когда ты мне обо всем расскажешь. Ты виделся с отцом
Светозаром?
- Терри, я хочу действительно серьезно поговорить об этом.
Она кивнула головой, но на этот раз без улыбки.
- Хорошо, поговорим вечером, когда дети лягут спать.
С наступлением вечера я вовсе не радовался этому разговору. Все время Терри
поддерживала меня и помогала, как могла. Но меня больше волновало то, о чем
она не говорила. Когда я говорил ей о планируемых выездах и встречах, либо о
том, что хочу посетить Меджугорье, то видел, что она разочарована. Мы
прожили вместе одиннадцать лет, и она не должна была говорить мне, что она
чувствует, чтобы я знал это. Позже, когда события стали разворачиваться
стремительно и я стал выступать вдали от дома, ее неосознанное недовольство
стало проступать в как будто бы невинных комментариях.
Правда, я не всегда был внимателен к ней. Я забывал, что каждый человек
приходит к Богу в свое время. Я так страстно желал помочь ей, что иногда
становился критичным.
Наша жизнь не изменилась к лучшему, а, скорее, наоборот. Об этом следовало
поговорить. Я не продумывал этого разговора, и когда начал говорить, речь
началась произвольно. Я начал с того, что за время своей последней поездки
лучше понял свое призвание и свою миссию. Я понял, что это для меня значит.
Я был решительно настроен выполнить то, что мне было дано для исполнения.
- Я буду все больше и больше ездить по стране и по всему миру. Все чаше буду
посещать Меджугорье. В то же время я должен еще и писать книгу.
Я поднялся, так как был слишком возбужден, чтобы сидеть на месте.
- Никогда ранее я не чувствовал столь ясно, как важна моя миссия. Я должен
сделать столько, сколько смогу, и к тому же как можно быстрее! - Я посмотрел
на жену. - Это потребует большего посвящения и жертвенности от
от всех нас: от тебя, от меня, от детей.
- Да, - спокойно ответила она. - Только ты должен понять одно: ты всего лишь
человек. Ты можешь делать ровно столько, сколько можешь. Мария не хочет,
чтобы ты работал из последних сил. Ибо тогда ты не пригодишься ни Ей, ни
нам!
Я понимал ее точку зрения, но понимал и то, что должен делать то, что
надлежит мне сделать. Я засомневался, а затем возразил самым серьезным
тоном, на какой только был способен:
- Я не беспокоюсь о своем здоровье. Мне не кажется, что что-то грозит моему
духовному или психологическому здоровью. Я хочу только сказать, что так
будет продолжаться какое-то время. Послушай, для меня это - не игра. Я люблю
своих детей и тебя. Но не могу проводить с вами столько времени, сколько
хотел бы. Вы и так уже начинаете говорить: "Папа сошел с ума, носится по
свету и делает странные вещи".
Мы дошли до того, что нас больше всего волновало. Четверо моих взрослых
детей шли за духом времени. Они не ходили в костел и придерживались
философии, выраженной в словах: "Делай то, что приятно!" Я умолял их понять,
что отец их получил миссию непосредственно свыше и хотел, чтобы они так же
имели от этого пользу. Но всегда, когда я говорил о Церкви, они смотрели на
меня, как на помешанного.
Линда, старшая из детей, заканчивающая университет, по крайней мере хотя бы
разговаривала со мной. Анжела не могла понять, что со мной случилось.
Несколько раз она звонила Терри, чтобы узнать, здоров ли я. Мои сыновья,
Мишель и Стив, считали, что я - фанатик. Наконец, Терри предложила нам
поговорить.
- Послушай, говоря с ними, добьешься немногого. Неси им свидетельство
молитвы. Ведь именно это задание ты получила от Марии. - Уверься, что можешь
решать свои проблемы в молитве. Попробуй жить этим!
Помолчав несколько минут, она сказала:
- Давай заключим договор. Я соглашусь со всем этим на двух условиях.
Перестань говорить о моей духовности и позволь мне самой решать, что я
должна делать, а что не должна, чтобы обрести истинную духовность. Это
во-первых. Во-вторых, когда ты приезжаешь домой, помни, что ты отец и муж.
Занимайся тогда прежде всего нами, ладно? Тогда я не буду беспокоиться об
остальном. Я буду заниматься делом, а ты будешь ездить и быть "святым", если
Мария захочет этого.
Говоря это, она скупо улыбалась, и глаза ее блестели. Она знала, что я не
люблю этого определения и употребляла его всегда, когда хотела обратить на
себя внимание. Сейчас ей это полностью удалось. Я замялся:
- Хорошо, только перестань так говорить.
Про себя я поблагодарил Бога за столь мудрую и понимающую жену, поскольку
она действительно была в полном смысле слова партнершей в исполнении моей
миссии. Я вспомнил сцену, где Иисус рассылает учеников парами. Так я понял и
нашу миссию. В следующие месяцы у нас было много работы. К моему великому
удивлению, к началу осени количество разосланных копий моих статей
перевалило за четыре миллиона. Еженедельно мы высылали 70 000 экземпляров. Я
ездил повсюду: был в Ирландии и даже на Аляске и во всех штатах Америки.
Если я думал, что хочу куда-то поехать, то оказывалось, что в течение двух
лет обязательно там побываю. Увеличились мои связи с радио и телевидением.
Участие в передаче Салли Джесси Рафаэль открыло возможность для новых
приглашений. Наиболее радостным оказалось для меня участие в
транслировавшейся на всю страну передаче матери Анжелики из Бирминхам в
Алабаме. Я был о ней очень высокого мнения на основании того, что читал о
ней и слышал от узнавших ее людей. Эта монахиня услышала призвание принести
миру Евангелие Иисуса, открывая телевизионную станцию, что она тут же
сделала. Это было тем более удивительно, что она не имела ни денег, ни
прямого указания настоятелей ордена.
Эта монахиня, видя в студиях, куда ее приглашали на интервью, различные
части телевизионного оборудования, говорила:
- Это именно то, что мне нужно!
Она разговаривала по этому поводу с различными людьми, пока не собрала целую
студию. И начала выпускать свои программы. На своем пути монахини встречали
множество трудностей, но Бог был с ними, а, кроме того, они умели молиться.
Сегодня, благодаря спутниковой антенне, ее EWNT имеет самую большую из всех
христианских передач аудиторию. Это все, что я узнал о ней.
Кроме того, я знал одного из ее сотрудников, Джека Сакко, с которым в июне
1986 года познакомился в Меджугорье.
Джек показал мне студию и рассказал о матери Анжелике и о ее связях с
Меджугорьем. Сперва она провела внимательное исследование, чтобы убедиться,
что явления согласуются с учением Церкви, после чего начала уделять им
большое внимание.
Когда я познакомился с ней за полчаса до начала передачи, она не
разочаровала меня. Была она открыта и приветлива, и мне показалось, что мы
уже много лет были друзьями. Это была образованная женщина, обладающая
превосходной памятью. Во время нашей встречи она вспомнила о некоторых
вещах, описанных в моих статьях, из чего следовало, что она внимательно их
прочла. Она не могла понять, как лютеранин может заниматься такими вещами.
Я ответил ей, что то, что происходило в Меджугорье, важно для каждого
человека.
- Позвольте сказать, что помогло этому лютеранину, - сказал я. - Однажды
вечером я ехал на машине и слушал кассеты с записями ваших передач. Вы
произнесли следующие слова: "Никогда не извиняйтесь за то, что говорит
Пресвятая Дева"..
Она засмеялась:
- Я часто так говорила.
- Меня потрясло это. Я осознал, что всегда, выступая перед протестантами,
приуменьшал Ее роль. Я говорил, что мне неважно является ли там Мария или
какой-то ангел, ибо так или иначе там происходит нечто необыкновенное. Когда
я услышал ваши слова, то понял, что неосознанно отрекался от Нее, поскольку
знал, что это Она является в Меджугорье и Она позвала меня.
Мать Анжелика взяла меня за руку и просияла.
- Уэйн, у нас вдвоем получится превосходная программа.
Так и случилось. Студия была переполнена людьми, пришедшими увидеть "того
протестанта", что пишет о Пресвятой Деве. Я знал, что гость программы обычно
может оценить ее качество в ходе, судя по субъективному переживанию времени:
летит ли оно быстро или же тянется еле-еле. С матерью Анжеликой
разговаривать было настолько легко, что, когда прошел час, я в это не
поверил.
Казалось, должно было пройти не более четверти часа. Мать Анжелика говорила
о том, что каждый может быть призван, чтобы быть посланником неба, и
добавила:
- Бог может играть на любой дудке..
Слушатели захихикали, а мать замолчала и посмотрела на них. Потом
повернулась ко мне и быстро добавила:
- Я не имею в виду тебя.
Зрители хохотали, мы тоже.
По записи я понял, что мать может дать мне совет по личным вопросам, и после
обеда у нее дома поведал ей все, что лежало у меня на сердце. Я был поражен
и напуган некоторыми моментами, имевшими место во время моей чудесной
миссии. Я знал, что мать пережила множество даров Святого Духа, и желал
получить от нее совет. Везде, где бы я ни был, меня просили молиться об
исцелении, после чего люди исцелялись.
Спокойно и с тактом она объяснила мне это.
- Духовные дары Святого Духа являются именно тем, чем являются - дарами. Они
были даны затем, чтобы мы пользовались ими тогда, когда они необходимы и
когда другие просят об этом. Мы не должны навешивать ярлыков, говорящих:
"Здесь совершается исцеление" или " Здесь говорятся пророчества". Когда ты
чувствуешь, что Бог ведет тебя, используй дар, а потом жди следующего раза.
Ты будешь знать, что дар исходит от Него, не ты совершаешь великие дела.
Она замолчала и посмотрела мне в глаза:
- Величайший из твоих даров тот, что ты стал посланником Марии. .
Услышав это, я почувствовал благодарность и смирение. И облегчение. Я всегда
помню об ее советах.
С этого времени события стали развиваться очень быстро. В конце сентября
Милка Павлович, наконец, получила визу и приехала с трехмесячным визитом.
Одна из трудностей состояла в том, что она не получила вовремя билета из
Дубровника и приехала на неделю позже. Поэтому, едва встретив ее в
Нью-Йоркском аэропорту, я должен был вылететь на девять дней в Ирландию.
Меня это очень волновало, так как Милка очень плохо разговаривала
по-английски.
К счастью, ей помогала Терри. После своего возвращения я узнал, что Милка
довольна пребыванием в Штатах, и в моей семье чувствует себя как дома..
В это время я влюбился в Ирландию. Перед посадкой нашего самолета в Шенон
произошло чудесное событие. Я так спешил встретить Милку, что не имел
времени подумать о поездке в Ирландию. Незадолго перед посадкой я стал
чувствовать возбуждение. Затем услышал голос Пресвятой Девы: "Поезжай в
Кнох".
Смешным было то, что, хотя я и читал о явлении в Кнох (там было только одно
явление), но не знал, что город этот расположен в Ирландии! Сразу же после
того, как мы с Сином Конроем - ирландцем, с которым я познакомился в
Меджугорье, - поприветствовали друг друга, я спросил у него:
- Син, далеко ли отсюда Кнох Шрайн?
Он посмотрел на меня и опустил голову:
- Почему ты спрашиваешь об этом?
- Я бы очень туда хотел поехать, если это будет возможно.
- Удивительно, что ты спрашиваешь об этом. Мы планировали поехать туда, но
потом получили такое количество приглашений, что отказались от этой поездки.
Это недалеко от того места, где ты будешь спать, - и минуту помолчав,
добавил, - знаешь что, оставим твои веши у семьи, где ты будешь ночевать,
возьмем бутерброды и поедем туда прямо сейчас.
Так мы и сделали. До Кноха было около ста километров.
Когда мы приехали на место, я почувствовал себя как дома. Был воскресный
день, и большая открытая площадь около места явлений была заполнена людьми.
Когда мы приехали туда, как раз начиналась процессия.
- Что происходит? - спросил я у Сина, глядя на огромную колонну людей метров
сто в длину и по 6-7 человек в ширину.
- Они обходят крестный путь.
Здесь были люди на инвалидных колясках и старики, поддерживаемые детьми. Я
был настолько взволнован, что не мог говорить. Мы вышли из толпы и
направились к базилике, откуда выходила процессия. Я сел на скамью и стал
молиться. Я почувствовал нисходящее на меня благословение на весь период
моего пребывания в Ирландии. Я был убежден, что получил его из рук Марии и
что для этого она просила меня приехать сюда.
С этого первого вечера и во все последующие дни, где бы мы ни были, костелы
были полны людей. Нигде я не встречал более жаждущих людей, более открытых
тому, что Бог, по великой Своей милости к человеку, совершал
сверхъестественные шаги, чтобы привлечь людей к Себе. В этот вечер один из
священников - рослый, с обветренным лицом, всю встречу простоял на коленях.
Когда я закончил, он подошел ко мне, и в глазах его были слезы. Он обнял
меня и зашептал:
- Спасибо, спасибо, спасибо.
Потом просил молиться о нем.
Спустя несколько дней мы были в театре. Еще до начала впереди меня сел
какой-то священник. Он посмотрел на меня и спросил:
- Это вы тот человек, что приехал рассказывать о Междугорье?
- Я, отец.
- Тогда я вам должен что-то сказать, - сказал он, зашевелившись. - Я сам
ужасный скептик. Но я обладаю открытым умом и пришел вас послушать. Поэтому
постарайся, парень!
Несмотря на его смех, я понял, что он не шутит. В конце выступления я достал
свои четки Розария, поднял их и сказал, насколько они важны для меня. Я
сказал, что это молитва к Иисусу принадлежит не только католикам, но и всем,
кто любит Его. Когда я закончил, люди стоя аплодировали мне. Разговаривавший
со мной в начале священник подошел ко мне и сказал:
- Пусть Бог благословит тебя, парень, пусть Бог благословит. - Потом обнял
меня и добавил, - Хочу, чтобы ты знал: в это я могу поверить!
- Это хорошо. Стоило приехать сюда, чтобы помочь хотя бы одному человеку.
- Я хочу попросить тебя об одной услуге, - перебил он меня.
Счастливый от того, что взволновал священника, я сказал:
- Отец, просите меня о чем угодно.
Он замялся.
- Согласишься ли ... Согласишься ли ты поменяться со мной четками?
- Конечно, отец, - ответил я, - пожалуйста.
Он взял мои четки и отдал мне свои. Они были старые и деревянные. Бусинки
постирались от частого перебирания их в пальцах.
- Они были у меня более двадцати лет, - сказал он. - Я привез их из Фатимы.
Он посмотрел на четки с любовью, и я понял, что ему так же тяжело
расставаться с ними, как мне - с моими. Думаю, что для него это было даже
труднее, что-то вроде прощания со старым другом. Но разве не следует
согласиться на это? Ведь здесь действует Бог. Мы оба чувствовали это,
обмениваясь четками. В ту же минуту меня окружили какие-то люди, и я уже
никогда более не встречался с этим священником.
На следующее утро за мной приехали две женщины, которые должны были отвезти
меня на место следующей встречи. Не знаю почему, но все ирландки ездят так,
словно бы принимали участие в каких-то гонках. Одно дело - ехать со
скоростью свыше ста километров в час по автостраде Штатов, а другое дело - с
той же скоростью мчаться по узким, извилистым дорогам Ирландии, с
двусторонним движением, между старыми каменными стенами, да еще и по левой
стороне!
Девушки весело болтали между собой, а я был настолько испуган, что принялся
серьезно молиться. Я достал свои новые (хотя и довольно старые) четки
Розария и замер. Тонкая металлическая цепочка, связывающая бусинки, изменила
цвет! В Междугорье я слышал о таком явлении, когда четки паломников изменяли
свой цвет на золотой, но приписывал это чрезмерному энтузиазму и проявлению
благочестивых желаний. Когда несколько таких четок я увидел собственными
глазами, я стал верить. И если я был призван к такому заданию, то почему бы
мне получить золотых четок? Теперь я их получил. Я не знал, из чистого ли
золота цепочка или нет, и для меня это не имело никакого значения, поскольку
вчера цепочка была серебряной, а сегодня приобрела цвет темного золота.
Подумать только, что я чуть было не отказался от этого дара!
Вся эта поездка была особым даром. Я должен был тяжело работать, иногда
трижды в день выступать. Однако все это время я чувствовал присутствие
Святого Духа, вдохновляющего и благословляющего меня. В минуту, когда я
сомневался, удастся ли мне выдержать все это, приходил миг сладостного
облегчения.
Поездку мы закончили в пятницу вечером в Дублине на стадионе, вмещающем три
тысячи человек. По пути Син спросил меня, как я себя чувствую.
- Я чувствую себя опустошенным, - признался я, - мечтаю о возвращении домой
и том, чтобы неделю не вылезать из постели.
Потом засмеялся:
- Но думаю, что Святой Дух и так сотворит то, что должно быть сотворено.
Так, как обычно.
- Несомненно, - подтвердил Син. - Обратил ли ты внимание, что во все дни
твоего пребывания не было дождя?
Теперь, когда Син сказал об этом, я вспомнил, что действительно все эти дни
светило солнце.
- Разве это необычно?
- Как ты думаешь, почему нас называют Дождливым Островом? Дожди у нас идут
почти что ежедневно.
Когда мы оказались на стадионе, все места уже были заняты. Святой Дух не
подвел нас. Спустя три часа, когда мы вышли со стадиона и сели в машину,
полил такой сильный дождь, что продвигаться мы были вынуждены в черепашьем
темпе.
Я настолько устал, что в самолете не мог заснуть. Нужно было привыкать, к
тому что так теперь должна была выглядеть моя жизнь. На текущий год было
запланировано несколько зарубежных встреч, два визита в Меджугорье и
бесчисленное множество встреч в Соединенных Штатах. А прошло только шесть
месяцев текущего года!
продолжение |
