|
Как я стал католиком.
8 декабря 1991 года, в праздник Непорочного зачатия Пресвятой Девы, моя жена
соединились с Католической Церковью. Во время Божественной Литургии,
завершающей конференцию о Меджугорье и происходившее Новом Орлеане, были
совершены обряд инициации и таинство миропомазания. Это было самое
значительное событие в нашей жизни. И чудесное. Даже слова Пресвятой Девы
нельзя сравнить с чувством, которое испытываешь, принимая в Евхаристии
Иисуса Христа.
Теперь уже нет нужды отвечать на частые вопросы типа: "Когда ты обратишься?"
Я не должен буду объяснять, что Пресвятая Дева из Меджугорья просит нас об
обращении сердец и что мне кажется, что я должен в то же время оставаться в
Лютеранской Церкви.
О принятии католицизма я стал впервые думать во время первого паломничества
в Меджугорье в мае 1986 года. Я молился к Пресвятой Деве, прося Её быть моей
водительницей. Тогда я приобрел уверенность, что Она хочет, чтобы я стал
католиком.
Однажды вечером, незадолго до того, как я стал готовиться к принятию
католицизма, во время молитвы я услышал, как Пресвятая Дева говорит, что еще
не следует этого делать. Я был удивлен и спросил: "Почему?" Но ответа не
последовало. Я пытался объяснить себе, что, наверное, речь идет о моём
первом браке и разводе и что следует сперва выяснить этот вопрос.
Потом произошло нечто, заставившее меня посмотреть на эту проблему с другой
точки зрения. Я понял, почему я должен еще подождать с соединением с
Католической Церковью и быть послушным словам нашей Госпожи.
Я пошел посоветоваться обо всем с отцом Майком. Перед этим я молился, чтобы
совет, который он даст мне, происходил непосредственно от Иисуса. Я
рассказал ему обо всем.
- Уэйн, - начал он с улыбкой голосом, полным сочувствия. - Как ты думаешь,
что люди говорят о том, что ты называешь себя лютеранином, а здесь, в
Католической Церкви, принимаешь Святые Дары? Некоторые из моих прихожан
недовольны тем, что ты приступаешь к Причастию. Это противоречит церковному
праву, но если ты чувствуешь, что должен это сделать, то всегда можешь у
меня приступить к Причастию.
Священник ждал ответа, а я уже знал, что я должен сделать.
- Отец Майк, - ответил я спокойно. - Пока я не стану католиком, я не стану
принимать Иисуса в Евхаристии.
- Хорошо, - обнял он меня. - Именно это я и хотел услышать!
В течение следующих двух лет я совершал свои поездки. Все чаще я посещал
Божественную Литургию и, стоя на коленях у скамьи, с болью в сердце смотрел,
как беззаботные католики приступают к Святым Дарам, не слишком задумываясь
над тем, что происходит. Я неустанно спрашивал Иисуса и Марию, когда же я
стану католиком.
Ожидая ответа на этот вопрос, я часто переживал гнев и желание отказаться от
своего замысла. Что-то в этой Церкви не в порядке. Почему меня не принимают
с распростертыми объятиями? Ведь я так много времени посвящаю благовестию
послания из Меджугорья, так тесно связанного с католицизмом.
Наконец я понял, что мною руководят желания, а не благодарные мотивы
послушания и смирения, на которые нам указывает Пресвятая Дева. Однажды
во время Евхаристии я со слезами на глазах молился такими словами: "Иисус,
если Ты не желаешь, чтобы я стал католиком..., то пусть так и будет. Я хочу
того, что является Твоей волей".
В январе 1990 года во время поездки по Техасу я оказался в маленьком городке
Уэслэйко. В нем живет францисканец Дэвид Лопез, возглавляющий
конференц-центр. Я хотел познакомиться с ним, поскольку слышал много
хорошего о его духовной зрелости.
Когда мы с ним сели в тихом уголке, я сразу почувствовал, что брат Дэвид -
это святой человек. Ему было не более тридцати лет, но болезнь так
выкрутила ему конечности, что он выглядел старше своих лет. Глядя на
меня спокойными, карими глазами, напоминавшими глаза Иисуса, он спросил:
- Что я могу для тебя сделать, Уэйн?
Глядя ему в глаза, я открыл перед ним свое сердце и рассказал, как мне
больно оттого, что я не могу принимать Иисуса в Евхаристии.
- Я знаю, что должен быть терпелив, но временами мне ужасно тяжело...
- Наша Госпожа говорит, что это продлится еще два года.
Он говорил медленно и с трудом. Несколько минут его слова оставались для
меня непонятными. Наконец я понял: еще два года! Я почувствовал облегчение,
что наконец стану католиком.
Меня ожидал долгий урок послушания и терпения. Мы молились о том, чтобы я
имел силы выстоять. Наша Госпожа, как обычно, опекала меня и ласково, с
любовью вела к Своему Сыну.
После встречи с братом Дэвидом я много думал об этом деле и, наконец,
смирился с тем, что должно было произойти. У меня было время, чтобы
приготовить себя и всю свою семью, оказывая послушание Божией воле.
В апреле 1990 года мы с Терри впервые поехали в Рим. Позже мы поехали в
Ассиз, на родину святого Франциска и святой Клары. Для Терри это была самая
приятная часть путешествия.
Когда мы возвращались в Рим с загородной прогулки, Иоланта, моя приятельница
из Австралии, велела водителю автобуса остановиться. Мы остановились у
монастыря, где вот уже несколько лет живет Бруно. Иоланта сказала:
- Уэйн, я знаю, что это звучит глупо, но ты должен сейчас пойти встретиться
с Бруно.
Мы стояли посреди поля, и по неосознанной причине я не хотел знакомиться с
этим человеком.
- Иоланта, мне вовсе этого не хочется. И как мы потом попадем в гостиницу?
Иоланта была непоколебима.
- Ты должен это сделать. Джо и Винс пойдут с тобой. Наверняка вам удастся
потом перехватить автобус до Рима.
Винс, приятель Иоланты, был дружен с Бруно. Вместе с Джо он вышел из
автобуса и махал мне рукой. Иоланта потянула меня за рукав и тихонечко
вытолкнула из автобуса. Когда автобус отъезжал, удивленная Терри помахала
мне на прощание рукой.
- Ну, - сказал я, понимая, что другого выхода у меня нет, - идемте посмотрим
на этого Бруно.
Винс убеждал меня, что все будет в порядке, и что Бруно, у которого проблемы
с голосом, поскольку его мучает сатана, будет не в состоянии разговаривать
со мной дольше, чем несколько минут.
- Когда к нему приходят епископы и кардиналы, он говорит с ними 15-20 минут,
- сказал Вине. - Все хотят с ним познакомиться.
Когда мы стояли у монастырских ворот, ожидая, пока нас впустят. Винс
рассказал мне немного о его жизни. Ранее, изучая различные явления, я
встречал это имя, но только сейчас я узнал, что в основе откровения,
полученного этим итальянцем, было послушание. Когда-то он был человеком,
полным ненависти, и принадлежал к протестантской группировке, враждебно
настроенной по отношению к католикам. В молодости с ним случались частые
приступы злобы, он избивал жену и детей. Своей жизненной миссией он считал
убийство папы. Чудесным образом в это дело вмешалась Пресвятая Дева. Она
явила Бруно истину об Иисусе Христе и Его Церкви. Сперва Она явилась его
детям, с которыми он приехал на пикник в парк Тре Фонтан. Когда он сам,
пытаясь вывести детей из состояния чудесного транса, увидел Ее, его жизнь
изменилась. Бруно смирился и совершил покаяние. Вскоре он стал одним из
героев католической веры, а теперь является символом послушания Католической
Церкви.
Когда мы вошли в монастырь, то присоединились к братьям, читающих молитву
Розария. Я молился о том, чтобы встреча, которой я не желал, окончилась как
можно быстрее. Последнюю десятку вел кто-то с невыразительным и высоким
голосом.
- Это Бруно, - шепнул Винсент.
Когда молитвы закончились, Винс довольно долго говорил с Бруно, после чего
они подошли к скамье, где сидели Джо и я. Я надеялся, что у Бруно нет для
меня времени.
Винсент представил нас и сказал:
- Бруно будет говорить с тобой, но недолго. Я буду переводить.
Мне сделалось легче. Мы вошли в небольшую комнату, и я стал рассказывать
Бруно о себе и о Меджугорье. Он с самого начала прервал меня и сказал, что
не уверен в истинности явлений в связи с сомнениями местного епископа.
В заключение я сказал, что хочу стать католиком, но встречаюсь с
трудностями. Вначале Бруно считал, что сможет помочь мне, но изменил свое
мнение, когда узнал, что я был разведен и женился вторично и что мы с женой
ожидали признания недействительным первого брака.
Решительно, хотя и деликатно, Бруно сказал, что если я хочу полностью
подчиниться Божией воле, то мы должны принять послушание Церкви, сохраняя
целибат, и жить с Терри как брат и сестра до того времени, пока мы не
получим окончательного ответа по нашему вопросу. А если мы не получим
признания недействительным предыдущего брака, то до конца жизни мы не сможем
жить как супруги. Я остолбенел. Я понял, что это совершенная истина, что я
не послушен вере, которую так жадно желал принять. Но как сказать об этом
Терри?
После встречи оказалось, что мы разговаривали полтора часа. В гостиницу мы
вернулись к началу ужина. Когда Терри увидела меня, у нее на лице появилось
выражение облегчения. Она хотела знать, что произошло.
- Поговорим об этом позже, - ответил я, думая, как рассказать о своей
встрече с Бруно.
На следующий день мы должны были ехать в Ассиз. Мне казалось, что это
подходящее место, чтобы обо всем ей сказать.
Я надеялся, что она поймет меня, поскольку в течение последнего года она
намного возросла духовно. Я очень удивился, когда увидел, что она сильно
разозлилась. В глазах у нее задрожали слезы. Зачем я сказал об этом именно в
Ассизе - городе, который она давно мечтала увидеть, - сказала мне она. И
добавила: "Ты испортил мне этот день".
Я даже не пытался что-либо объяснять. Оставил ее и два часа бесцельно
блуждал по улицам.
Когда я нашел ее, она сидела у могилы святого Франциска. Она была уже
спокойна. Я молчал, не желая сердить ее. Мы вернулись в гостиницу молча и
держась за руки. Вечером она изменила свое мнение. Мы долго разговаривали и
решили, что коль это исходит от Бога, то мы будем Ему послушны. Мы будем
стараться жить, как брат с сестрой и ничего не будем друг другу обещать.
По возвращении в Миртл Бич, после долгих молитв и бесед мы решили сложить
обет чистоты. Удивительно то, что через несколько месяцев наша любовь была
еще крепче, чем до того.
25 июня 1990 года, в годовщину первого явления в Меджугорье, мы получили
письмо из трибунала епархии в Чарлстоне, в Южной Каролине, информирующее,
что по вопросу Терри приняло решение о признании
недействительным предыдущего брака. Теперь нужно было ждать решения моего
вопроса.
В декабре мы получили из трибунала очередное письмо. Я открыл его и в первом
абзаце прочитал, что получаю разрешение на повторный брак. Я бросил письмо и
стал прыгать от радости, но тут же услышал голос разума:
- Не радуйся, пока не дочитаешь до конца.
Я стал читать дальше, и вместо радости меня охватил гнев. Я получал
разрешение на повторный брак, но при условии, что "в течение какого-то
времени" буду находиться под опекой психолога.
- Разве возможно столько ждать! - воскликнул я.
- Уэйн, ты забыл, что наша Госпожа сказала в Техасе? Помни, что она говорила
о двух годах, а между тем не прошло еще и года.
- Да, я знаю. Быть может, речь идет о том, чтобы иметь больше времени на
благовестив Ее послания? - сказал я неуверенно, чувствуя, что это не точное
объяснение ситуации.
Когда я вспомнил, что менее чем через месяц должен буду ехать в Меджугорье,
то был еще более взволнован. Я мечтал быть принятым в общину католиков
именно в Меджугорье. Моими крестными родителями должны были
стать Марийка и Иван, а отцы Светозар, Йозо и Филипп должны были совершить
обряд. Сейчас оказалось, что я не могу реализовать свою мечту.
Я согласился на наблюдение психолога, будучи готов ожидать два года. Я не
имел ни малейшего понятия о том, что мне предстоят еженедельные
собеседования в течение десяти месяцев и что Терри тоже должна будет в них
участвовать. В конце октября 1991 года собеседования закончились.
Консультант сказал, что по прошествии столь длительного времени и столь
тяжелой
работы, зная так много, может дать свое согласие на наш брак.
На июньской конференции я впервые сообщил, что не желаю, чтобы меня называли
протестантом, возвещающим послание из Меджугорья, поскольку я
и моя жена в ближайшее время собираемся принять католицизм. Присутствующие
отреагировали взрывом радости.
Когда я вернулся домой из поездки по континенту, Терри сказала:
- Хорошо выспись, потому что завтра вечером мы выходим вдвоем. Это
специальный сюрприз!
- Терри, я слишком устал. Давай отложим это на другой день.
Терри не сдавалась.
- Нет. Это следует отпраздновать. Это - нечто исключительное.
На следующий день, в воскресенье, мы пошли в итальянский ресторан.
После обеда я попросил:
- Теперь скажи мне, что это за сюрприз, который не может подождать, пока я
высплюсь.
Терри открыла сумочку и протянула мне письмо из трибунала. В нем сообщалось,
что без каких-либо дополнительных условий я очищен и могу войти в общину
Католической Церкви в любое время в местном приходе или любом другом
выбранном мной месте. Я долго читал это письмо, а затем, спустя какое-то
время, сказал Терри:
- Знаешь, мы так долго ждем, что я почтя не чувствую радости. Сейчас
праздничный период, через неделю у меня встреча в Новом Орлеане. Быть может,
подождем месяц или два и только тогда сообщим всем о нашем
решении? Я не могу поехать в Меджугорье из-за войны. Быть может Пресвятая
Дева хочет, чтобы это торжество произошло тихо, без шума.
Терри согласилась, что, быть может, это самый лучший план, но быстро
добавила:
- Хорошо, но помолимся об этом еще во вторник, после встречи молитвенной
группы.
Помню, как во вторник я говорил Пресвятой Деве:
- Мне кажется, что Ты хочешь, чтобы так было, и мне кажется, что так будет
лучше.
Я был счастлив, что, после пяти лет ожидания, я через несколько часов смогу
принять Тело и Кровь Иисуса.
Вдруг внутри себя я услышал знакомый голос Пресвятой Девы:
- Я хочу, чтобы ты был принят в общение с Церковью в Новом Орлеане. Люди
оттуда нуждаются в этом.
Я вскочил с колен и воскликнул:
- Нет!
Невозможно, чтобы Она хотела этого. Тогда я снова услышал те же самые слова.
В глазах у меня стояли слезы. Терри почувствовала, что что-то произошло,
посмотрела на меня и спросила:
- Ты получил ответ?
- О да, я получил ответ, - и я повторил ей все, что услышал.
- Давай молиться дальше! - сказала она. - Этот ответ мне не нравится. Я не
хочу этого при таком скоплении народа.
Я стал убеждать Терри, что если она не захочет ехать в Новый Орлеан, то,
вероятно, нам удастся устроить все таким образом, чтобы она была принята в
общину Церкви еще сегодня, в Миртл Бич. Я знал свою жену и то, что она
робеет при большом скоплении людей. Я не хотел ее ни к чему принуждать, но,
если говорить обо мне, то послание было ясно: я должен сделать это перед
людьми из Нового Орлеана.
Спустя несколько минут она сказала:
- Ты прав, ты должен сделать так. Это подходит к тому, что происходит в
течение последних пяти лет. Я спросила отца Келли, сможет ли он принять меня
во время Святой Мессы в 7.30. В это время не бывает слишком много людей.
Когда мы вернулись домой, я тут же позвонил к Мими Келли, организатору
конференций в Новом Орлеане, и сказал ей, что со мной происходило. Она
начала плакать.
- Уэйн. несколько месяцев тому назад я написала тебе письмо, в котором
спрашивала, не мог бы ты войти в общение с Католической Церковью во время
конференции. Но потом я порвала это письмо, потому что посчитала эту просьбу
безрассудной.
Мы договорились обо всем в течение нескольких минут. Мы объявим мое решение
во время Мессы по окончании конференции, чтобы не отвлекать людей от их
содержания. Отец Кеннет Роберте совершит обряд инициации, а находящийся уже
на отдыхе архиепископ Филипп Ханнах совершит миропомазание. Мой
одиннадцатилетний сын будет министрантом.
Терри договорилась о встрече на следующий день со священником в Миртль Бич,
молясь о силе, чтобы пережить все, что он ей предложит.
- Терри, я охотно приму тебя у себя в воскресенье, но считаю, что ты должна
поехать с Уэйном и Новый Орлеан.
По возвращении домой Терри с дрожью в голосе сказала, что едет со мной и
надеется не потерять сознания во время торжества.
- Прекрасно, - засмеялся я, - но ты спасена. На этот рейс уже нет свободных
мест. Я проверил это.
- Позвони еще раз. Если есть на то воля Святого Духа, то свободное место
будет.
Через полчаса на самолет, летящий в Новый Орлеан, у нас было забронировано
три места.
Так 8 декабря, в праздник Непорочного Зачатия, около 13.00 мы приняли
прекраснейший из всех даров - Евхаристию. Это было исполнением моей мечты и
надежды. Это было стократным вознаграждением за долгое послушания.
Хочу закончить эту историю словами Терри:
- Сперва, приняв Святое Причастие в Новом Орлеане, а затем в Миртль Бич, я
не почувствовала ничего необычного. Я была слишком напряжена, вслушиваясь в
то, что Иисус будет говорить мне, ожидая каких-то необычных переживаний. Я
знала, что Он во мне, но Он
казался мне очень маленьким. Сейчас я горасздо лучше понимаю, что означают
слова о том, что человек не может увидеть Бога и остаться живым. Я понимаю,
почему великие христианские мученики столь охотно и мужественно переносили
пытки, преследования и непонимание со стороны других. С того дня, когда я в
третий раз приняла Святое Причастие, я чувствую, что остановить войну или
перенести гору - сущие пустяки. Его присутствие было столь явственно, что
мне хотелось, чтобы так было всегда. Я утратила чувство времени, в расчет
принималась только эта минута: ни прошлое, ни будущее не имело значения...
Уэйн Уэйбл.
окончание |
