9. ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ СЫНОВЬЯ И ДОЧЕРИ.

"Священники пускай посещают семьи, особенно те, которые перестали соблюдать церковные обряды, которые забыли Бога. Священники должны нести Евангелие и Иисуса к людям и учить их молитве. Священники сами должны молиться и больше поститься. Должны раздавать бедствующим все, что им необязательно иметь."

30 мая 1984 года.

Какой-то человек подошел ко мне по время обеда, на который меня пригласили для встречи с духовенством почти всего города. Во время этой поездки у меня была такая нагрузка, что ни днем, ни ночью не было времени передохнуть.

Я не знал, кем был незнакомец; на нем не было сутаны, а также, я был уверен, он не входил в группу организаторов моей поездки.

"Извините, господин Уэйбл, - начал он неуверенно, - вы не могли бы посвятить мне несколько минут, мне необходимо переговорить с вами?" Честно говоря, мне очень хотелось побыть в тишине у себя в гостинице перед предстоящим вечерним выступлением. В течение последних дней такая возможность предоставлялась мне весьма редко. Однако, заметив, с каким напряжением он ждет моего ответа, я согласился выслушать его.

В течение получаса, сидя с ним в отдаленном углу комнаты, я узнал, что незнакомец был священником, но, отказавшись от сана, ушел из Церкви. Словами, полными скорби и страдания, он рассказал мне, что отказался от священства ради женщины, которую полюбил. Он очень хотел жениться на ней, по этого не случилось. И на этот раз, что бывает довольно часто, женщина, ради которой он пренебрег своим призванием, была его прихожанкой.

Чувство постоянной вины, испытываемой им, а также жизнь вне Церкви, привели его в состояние полного душевного расстройства. Затем он узнал о явлениях Божьей Матери в Меджугорье. Это вызвало в нем желание обновления священнического дара, ниспосланного ему Богом, и сейчас же он ощутил мощное влечение к покаянию и возрождению своего призвания. Связь с женщиной была расторгнута.

Робким, тихим голосом он просил меня молиться о нем, а положительном рассмотрении его просьбы - о возвращении в Церковь. "Я могу сказать, что события в Меджугорье глубоко потрясли меня и я желаю вернуться в сан. Прошу вас, молитесь обо мне!"

Он закончил свой рассказ, поблагодарил за внимание и ушел.

Как же часто мы думаем, что меджугорское чудо обращения к Богу касается только мирян; будто священников это касаться не может. Ведь они представители самого Иисуса. Это так же относится и к тысячам женщин в мире, которые посвятили себя служению Иисусу и ближним. Таковая жизнь трудна, требует великих самопожертвований с их стороны, и поэтому многие уходят из монастыря, не в силах жить согласно их духовным нормам.

Неизвестно почему многие из нас считают, что раз они когда-то выбрали жизнь согласно своему призванию, то это однозначно решает об их исцелении и они преуспевают в своем следовании к Богу.

Многочисленные обращения, личный опыт, приобретенный в беседах со священниками и монахинями, не говоря уже о множестве писем, получаемых мною, доказали, что эти возлюбленные сыновья и дочери Церкви нуждаются в обращении так же как и мы; а учитывая взятые ими на себя обязательства, оно должно быть даже более глубоким и полным.

В многочисленных беседах и письмах почти каждый признавался, что были у него минуты, когда, будучи уже священником иди монахиней, они вполне серьезно задумывались, я отказаться ли от такой жизни. Одна из таких историй - история священника Джима Уотерса из Уильмингтона (Северная Каролина) - заслуживает особого внимания.

Со священником Джимом я познакомился через Карей Штоффель из Уильмиштона, которая, побывав в Меджугорье вернулась в свой город со специальной миссией: хотела объединить всех священников из окрестностей Уильмиштона, увлеченных или заинтересованных явлениями в Меджугорье. Карен, дочь Росси и Джима Штоффелей, которым я был обязан многим за ознакомление меня с Меджугорьем, позвонила мне, прося приехать в Уильмингтон, находящийся всего в 80 милях, для встречи с 5 местными священниками за ужином у нее дома. Я согласился.

После того как мы несколько раз меняли заранее договоренные даты встречи из-за недостатка времени у одного или нескольких священников, она позвонила мне вторично: "Как ты смотришь на то, чтобы вместо ужина встретиться за обедом? -спросила она с энтузиазмом. - Ведь есть им все-таки когда-то надо, и в этом моя единственная надежда!" Я согласился и попросил уточнить только дату моего приезда.

А несколько недель спустя я сидел в доме Карен, слушая ее характеристики, которые она давала отдельным священникам, из которых один, может быть, поедет в Меджугорье. Я сказал ей. что через несколько месяцев собираюсь туда с группой, и до сих пор у нас нет духовника. Я предлагал своему лютеранскому пастору, но тот отказал, как, впрочем, и католический священник и многие, многие другие, к кому я обращался. "Из этих моих я абсолютно уверена, что не поедет один, - сказала она. - Это священник Джим Уотерс - он ведет себя, мягко говоря, странно и не верит "ни в какую чепуху из Меджугорья". А явится сегодня на обед только из благодарности за помощь, которую я иногда оказываю его церкви".

Скоро раздался стук в дверь. Карен была занята чем-то на кухне и попросила меня принять гостя. Я открыл дверь и увидел мужчину высокого роста, весом в 250 фунтов. "Здорово! -пробасил он. - Это ты тот мужик от явлений в Меджугорье? Я не верю в это!" А через полчаса я уже был уверен, что этот, так быстро и так громко говорящий человек, верховодивший в нашей беседе, - самый несносный из всех священников, которых я встречал.

Обед прошел в дружественной атмосфере, потом я рассказал собравшимся священникам о Меджугорье и о его значении в моей жизни.

Ответив на множество вопросов и заметив, что многие поколебались в своем недоверии, я сказал: "Через несколько месяцев я с группой собираюсь в Меджугорье; нам нужен духовный наставник. Предлагаю одному из вас или всем вместе поехать с нами и быть нашим гостем. Все материальные затраты берем на себя. Вам придется только позаботиться о документах и выкроить свободное время".

Они поочередно благодарили за приглашение и отказывали из-за нехватки времени - за исключением... отца Джима Уотерса, на которого я вообще не рассчитывал.

"О, это великолепно! - заявил он. Знаешь, я, пожалуй, поеду с тобой. Это может быть любопытно". Я возвращался домой слегка ошеломленный. Такого исхода я не ожидал. Я даже потихоньку молил Господа, чтобы этот священник не согласился. И почти был уверен в этом после того, что о нем говорим Карен. Но что поделаешь, мне, пожалуй, придется ехать с этим странным священником, доверив ему духовную заботу о группе.

А два месяца спустя мы вылетали из Чикаго в Дубровник а затем на автобусе добирались в эту маленький городок. Отец Джим уже в аэропорту вручил мне длинный список своих требований: удобное место в самолете, отдельная комната в Меджугорье и т. д. Хорошо еще, что хоть сутану надел.

Вдруг одна из участниц группы подошла к отцу Джиму и, схватив его за рукав, сказала: "Отец, я хочу поговорить с тобой, немедленно!" Отец Джим пытался убедить ее, что лучше подождать, пока приедем в Меджугорье, но напрасно. Она настаивала на том, чтобы он исповедал ее еще до посадки. Через два часа он вернулся бледный и взволнованный. "Это была труднейшая и заодно прекраснейшая исповедь, какую я слушал когда-либо!"

В течение последующих 3 дней он вел себя тихо и смирно. И так мы приехали на место, а там нас расселили по домам. Отца Джима я встречал только на Литургии для англоязычных паломников. На третий день я был изумлен, так как он встал с места, чтобы прочесть Евангелие. Я ожидал, что он выпалит текст привычным стакатто на манер пулеметной очереди, но был приятно удивлен - читал он медленно и вдумчиво.

Под вечер, когда мы всей группой возвращались со встречи у Вицки в ее доме, во время которой она рассказывала о явлениях и отвечала на вопросы, отец Джим нагнал меня по дороге домой и сказал: "Послушай, я хочу поблагодарить тебя за приглашение сюда. Я, конечно, не верю, что эти дети видя Марию, но верю в присутствие здесь Святого Духа. Это священное место!"

Четыре дня спустя, когда мы собирались уже в обратим путь, отец Джим Уотерс был уже полностью убежден в истинности Меджугорья. Теперь он уже верил, что этим молодым визионерам является Божья Матерь. Но его обращение осуществилось главным образом благодаря слушанию исповедей, исходящих из глубины возбужденных и воодушевленных сердец.

Ежедневно после нашего памятного краткого разговора, он часами просиживал в исповедальне, слушая исповеди. Он вернулся в свой приход совершенно другим священником. Прихожане просто давались диву, так он преобразился.

Прошло несколько недель. Раздался звонок телефона, звонил мой знакомый, чудом преображенный священник. "Уэйн, ты давай приезжай ко мне, расскажешь моим прихожанам о Меджугорье... Лучше давай сразу в ближайшие выходные". "О'кей, о'кей!" - смеясь, согласился я. Если этот священник сделает хотя бы половину того, что он обещал сделать ради Меджугорья, то... Воодушевленный духовностью этой маленькой деревеньки, он после возвращения домой заявил, что наступит день, когда он вернется в Меджугорье специальным самолетом с 300 человек из Северной Каролины, с епископом, журналистами и прочее, и прочее.

В этот субботний вечер после священной Литургии и моего выступления в храме мы ехали к нему ужинать. Отец Джим был как-то по-особенному молчалив. "Что с вами, отец? Вы сегодня так спокойны? - спросил я. - Это на вас не похоже!"

"Уэйн, послушай, я хочу тебе сказать вот что, - начал он, снижая голос. - До того, как поехать с тобой в Меджугорье... веры во мне не было. Я был священником 22 года. Ты можешь себе представить, что значит ежедневно священнодействовать у престола, держа в руках дары Святейшей Евхаристии, и быть лишенным веры?" "Отец, вы хотите мне сказать, что ваша вера со временем ослабела, не так ли? - смущенный его признанием, проговорил я. Он остановил машину у обочины и стукнув рукой по рулю, сказал: "Нет, я имею в виду то, что вера во мне отсутствовала полностью! Не было веры!"

Приблизительно год спустя отец Джим попал в автомобильную катастрофу. В лобовом столкновении у него была переломана в нескольких местах челюсть, очень серьезные раны головы. Он долго пролежал в больнице, не приходя в создание, был при смерти. Но выжил. Два с половиной года продолжалось восстанавливание физических способностей, борьба с физической слабостью, но он преодолел все трудности, а затем был назначен вспомогательным священником в маленьком городе в Северной Каролине.

Отец Джим не поехал вместе с 300 паломниками в Меджугорье, а, заплатив за специальный рейс, отправил туда 200 человек, в том числе представителей епископата и телевизионную группу. До катастрофы он выступал почти во всех уголках Северной Каролины, рассказывал о Меджугорье. В настоящее время, хотя в результате контузии он не помнит своей поездки в Меджугорье, но его преданность службе ближнему, его вера, его священство остаются так же крепки и непоколебимы.

Много в мире таких священников, как Джим Уотерс, которые нуждаются в духовном возрождении, ниспосылаемом в Меджугорье, возлюбленным сыновьям и дочерям. И до тех пор пока Божья Матерь будет пребывать в Меджугорье, также и они будут среди обращенных.

"Молитесь больше о расширении духовной жизни. Изо всех сил стремитесь к этому. Молитесь также за вашего епископа."

12 августа 1983 года.

* * *

Дорогой господин Уэйбл, я как раз кончил читать вашу книгу - целых два экземпляра вашей книги пролежало у меня почти год. Двое из моих прихожан подарили мне их, но после многократных попыток прочесть оба экземпляра оказались и самом низу огромной кипы других книг, оставленных на потом.

Видите ли, дело в том, что я никогда не интересовался по-настоящему Меджугорьем. У меня начал пробуждаться интерес, когда оттуда вернулись люди с четками, цвет которых менялся, становясь золотым, и с рассказами о знамениях на солнце, но все же я счел, что есть дела поважнее, они занимали мои мысли. В течение нескольких лет я сотрудничал с туристическими агентствами: ездил с группами паломников в Палестину (Святую Землю) и другие святилища марийного культа в Европе. Несколько раз ко мне обращались с просьбой съездить с группой в Меджугорья И наконец, год тому назад, скорее из желания оказать дружественную услугу, чем из других соображений, я решил съездить туда.

Чем ближе был день отъезда, тем сильнее я жалел, что принял такое решение. Я пытался убедить самого себя, что я хотя и согласился ехать, но не обязан высказываться на эту тему. Вопреки всему, с тех пор как мы прибыли в Дубровник, мой скептицизм уже не покидал меня.

Должен признаться вам, что впечатления от первых дней пребывания в Меджугорье никак не сказались на моем от ношении к этому.

Толпы народа, магазины, разные национальные группе стоящие в очереди, - все это вызывало во мне желание поскорее оказаться в самолете, готовом к старту: просто я пришел к выводу, что мой приезд сюда оказался большой ошибкой. Я ехал, не ставя перед собой никакой цели, следовательно ничего не должен был ожидать от этой поездки, но все же почувствовал себя обманутым. Последний год был для меня особенно трудным.

Во-первых, моя молитвенная жизнь была в полном развале. Как я ни старался, но был не в силах справиться с молитвой Литургии Часов. Конечно, и нее остальное рушилось вместе с этим. Единственное, что оказывало мне духовную поддержку, так это Евхаристия. Но в самое последнее время я начал терять и эту последнюю опору. Так вот, как видите, господин Уэйбл, хотя я сторонником Меджугорья не был, но все же, где-то в глубине души, питал надежду на то, что здесь со мной свершится нечто великое. Я очень нуждался в чем-то, что меня убедило бы в этом, и при этом нуждался срочно.

И это случилось. В пятницу утром (первая пятница месяца) мы решили помолиться, созерцая страсти Господни на горе Крижевац. На гору мы стали подниматься в шесть утра, чтобы избежать жары. Мы поднимались долго и медленно, ибо многие из участников группы были уже в летах и не в наилучшей физической форме. Меня раздражал факт, что люди, которым трудно было ходить, решились на такое восхождение, вместо того, чтобы остаться дома. У пятого стояния моего раздражения как не бывало. Когда я оглянулся, чтобы убедиться, далеко ли позади отстающие, то увидел двух мужчин, ведущих под руку пожилую женщину, которая шаг за шагом с трудом ступала по острым камням. Я хотел уже начать молитву у стояния, решив, что если будем ждать се, то весь день придется пробыть здесь. Я посмотрел на фигуру, изображающую Симона, помогающего нашему Господу нести Его крест, вгляделся в фигуры людей, окружающих Иисуса и поторапливающих Его. Я оглянулся еще раз, чтобы посмотреть на эту женщину, которая страдала, преодолевая этот трудный путь, и мое сердце сжалось от боли. Я подождал их и, только когда они подошли, начал молитву. На мои глаза впервые навернулись слезы.

У следующего стояния я предложил ей выпить воды и посидеть здесь, дожидаясь нас; я успокоил ее, что мы обязательно вернемся и заберем ее на обратном пути. Ноги ее были покалечены, лица красное, да еще и солнце начинало припекать все сильнее. "Еще только одно стояние, отец, - просила она, с трудом переводя дыхание. - Еще только одно..."

После каждого очередного стояния я оборачивался, глядя на неё, но её губы шевелились, произнося те же слова: "Еще одно стояние, отец".

Это событие было для меня наиболее внушительной и проникновенной проповедью, которую я когда-либо слышал до сих пор. Когда мы, наконец, взобравшись на вершину горы, из последних сил преодолев несколько метров, оказались у подножия креста, я, обняв его руками и склонив голову, прочитал "Отче наш", молясь за всех своих прихожан, просивших меня о молитве. Очень странно, на мне в голову пришла одна только мысль: я подумал о своих коллегах, священниках из диоцеза, о своем собственном священстве, и поразительное чувство собственного несовершенства, грешности и вероломства в священстве поразила меня. По лицу у меня покатились слезы. Священство принадлежит Кресту, а я всячески избегал Его.

Было время, когда я просил Бога, чтобы стать хорошим священником. Мне и в голову не приходило просить у Него о ниспослании благодати стать святым священником. Наверное, я боялся, что это мне обойдется слишком дорого. Я зарыдал - это было долгое, глубокое, полное страданий раскаяние в грехах. У меня было ощущение, что какая-то огромная тяжесть придавила меня, как жом, выжимающие каждую каплю сока из винограда.

После этого я покинул это место, чтобы побыть наедине с собой, помолиться. Я молился по-настоящему, сердцем, чего давно уже со мной не бывало. Наша небольшая группа начала собираться в обратный путь, решив спускаться индивидуально, каждый по своим физическим возможностям.

На этот раз Господь удостоил меня чести, дав возможность стать Симоном Киринеянином для другой женщины. Это стоило мне дорого, у меня болела спина, от усталости затекли руки, так как приходилось поддерживать ее при каждом шаге. И где-то по дороге я осознал всеобъемлющее наполняющее сердце чувство покоя - покоя, "которого мир не дает".

По возвращении домой я продолжаю ощущать Божьи благодать. На первых порах освободился от телевизора и видео (это очень прочная и сильная привычка). Моя молитвенная жизнь в настоящее время стала полной и оживленной. Ежедневно я ложусь спать еле живой от усталости. Но, несмотря на это, я благодарю Пресвятую Матерь и Её Сына Иисуса за еще один прекрасный день.

Я не верю, что случайно получилось так, что я прочитал Вашу книгу после поездки в Меджугорье. Сейчас, прочитав ее, я твердо убежден в том, что увидел и испытал на себе.

И да благословит Бог Вас и Вашу семью. О. Кен. Канада.

"Месса является великолепнейшей молитвой Богу. Никогда не сможете постичь ее величия. Поэтому вы должны приступать к священнодействию с чистым сердцем и смирением, должны готовиться к Мессе".

Декабрь 1983 года.

Дорогой господин Уэйн, несколько месяцев тому назад я имел счастье присутствовать на одной из встреч, во время которой Вы знакомили нас с Меджугорьем. Это была встречи в католическом храме Всех Святых в Детройте.

Особенно мне запомнилось следующее: во-первых, что Меджугорье не сводится только к феномену, связанному с географическим названием. Меджугорье должно распространиться на весь мир. То же возрождение молитвы, поста и покаяния должно совершиться во всем мире. И, во-вторых, запомнилось мне также в тот вечер, что и как Вы говорили о Евхаристии. Вы сказали, что страдаете от того, что, будучи лютеранином, не можете приобщаться к Святой Евхаристии. Ваши слова помогли мне лучше понять значение Евхаристии и не считать Ее исключительно католическим ритуалом. Я всю свою жизнь исповедую католицизм, и вот уже одиннадцать лет, как я - францисканец. В настоящее время - диакон, а в июне месяце надеюсь стать священником. Согласно Вашей рекомендации, я приобрел "Розарий на кассете" и теперь пытаюсь молиться по нему ежедневно. До этого я был непоследователен в чтении Розария. Когда началась война в Персидском заливе, наш приход начал молиться о мире - вечером в каждый из понедельников. Мы читали Розарий всей общиной. Уэйн, Вы себе и представить не можете, какой интерес к Розарию вызвали Вы своим выступлением в Детройте. Многие люди приходили поговорить со мной о молитве Розария, хотя я сам не заговаривал с ними на эту тему, не говорил также о влиянии этой молитвы на преображение моего сердца. Но все-таки эта тема не переставала волновать людей. Я пришел к выводу, что этот интерес вызван Святым Духом, призывающим нас к молитве в поисках спасения у нашей Заступницы Марии.

Хочу, чтобы Ты знал, что я очень благодарен Тебе и за Тебя. Хочу также обратиться к Тебе с огромной просьбой: если Ты снова окажешься в Меджугорье, помолись о моем призвании к священству. Это очень важно для меня. Я как-то подспудно чувствую, что Мария займет важное место в моем священстве и моем духовно-пастырском служении.

Мир да будет с Тобой. Боб. Мичиган.

Публикуемое ниже послание было передано в ответ на специальную просьбу дать информацию священникам в Меджугорье.

"Довольно информации. Люди знают уже достаточно много. Скажите им, что это - место молитвы. Молитесь столько, сколько можете, молитесь, как только можете, и молитесь все больше и больше. Каждый из вас мог бы молиться и четыре часа в день. Я же знаю, что многие не понимают этого, ибо считают, что работа важнее".

24 апреля 1984 года.

* * *

Дорогой Уэйн, о как мне стыдно! Я написала Тебе неделю тому назад, просила разрешения поехать в Меджугорье с одной из Твоих групп, которую Ты возглавишь. Как это с моей стороны эгоистично, если учесть, что я уже раз побывала там.

Одно из туристских агентств обратилось ко мне с просьбой взять на себя духовное руководство одной из паломнических групп, едущих в Меджугорье. Мать-игумения дала мне свое разрешение и благословение. Но все напрасно, так как агентство откладывало поездку из-за войны в Персидском заливе, а сейчас откладывается из-за гражданской войны в Югославии.

Но вместо этого я хочу попросить Тебя вот о чем: если Ты вдруг окажешься в Детройте и будет свободное время, то постарайся заехать в наш центр для Сестер Милосердия - пенсионерок. Я показывала им Твой видеофильм и несколько других. Читаю также Твою книгу слепым сестрам.

Питаю надежду, что Ты и Твоя семья ощутите радость и покой по случаю Праздника Воскресения Христова. Благодарю Тебя еще раз за то, что Ты откликнулся па призыв Марии и предался Богу, чтобы Он через Тебя мог творить Свое дело.

Едина с Тобой в молитве, с. Анита. Мичиган.

"Благодарю Вас за все ваши самопожертвования!"

25 июня 1984 года.

* * *

Отец Дон страдал рассеянным склерозом - его состояние было настолько серьезно, что поездка в Меджугорье вызывала опасения. Местность холмистая, примитивные условия. Никакой надежды на то, что он сможет подняться на Подбрдо, не говоря уже о Крижеваце, естественно, не было. Со мной ехало уже четверо священников, в том числе и один специалист-музыковед. Но ведь он так хотел ехать... В конце концов я поручил это дело Богоматери, у меня было предчувствие, что Божья Матерь желает, чтобы он ехал туда, несмотря на болезнь (а может быть, именно поэтому).

И он поехал и даже взобрался на Крижевац, принесенный туда четырьмя собратьями в священстве. А вот письмо, написанное им:

Дорогой Уэйн, благодарю Тебя очень за то, что, будучи послушным орудием Господа, Ты осуществил мою поездку в Меджугорье в октябре 1990 года. Слава Богу!

Хотя с тех пор как я побывал в Меджугорье, прошло уже два месяца, но мои впечатления от него не стерлись, не потускнели, а даже стали ощутимее.

Меджугорье было самым важным событием в моей жизни. С каждым днем я все больше осознаю это. Божья Матерь не только помогла мне примириться с болезнью, но дала мощный заряд, ожививший и углубивший мою молитвенную жизнь. Слава Господу!

Очень благодарен за возможность познакомиться со столькими великолепными Божьими людьми. Уэйн, Ты орудие в Божьих руках.

Да пребудет мир Господень навсегда. О. Дон. Нью-Мексико.

"Когда я говорю вам "молитесь, молитесь, молитесь", то желаю, чтобы вы больше времени отвели молитве, но также, чтобы крепло ваше желание молитвы, желание пребывать в контакте с Богом. Да будет душа ваша постоянно погружена в молитву".

26 июня 1984 года.

* * *

Дорогой Уэйн, как хотелось бы, чтобы слова могли ясно выражать мысли и чувства: я очень благодарен за возможность побывать в Меджугорье. После этой поездки я уже никогда не буду таким, как прежде. Это была прекраснейшая неделя всей моей жизни.

Мои церковные власти неохотно согласились на мою поездку за границу, Меджугорье не вызывало в них особого интереса, но все же сказали свое "да", за что я им премного благодарен. И хотя я уже никогда больше не смогу побывать там, но дни, проведенные в Меджугорье, до конца жизни останутся живы в моих воспоминаниях.

А кроме того, то, что Ты был там с нами, - это еще одна Божья благодать.

Наша группа из Литтл-Хантингтон продолжает совместно молиться и делиться своими мыслями. В каждом из нас жива намять о тех днях.

И да благословит Господь Тебя, Твою жену Терри и всю семью.

Мои молитвы и любовь каждый день будут следовать за Тобою, а особенно во время Мессы и Розария.

Любовь Христа. О. Рон, Индиана.

"Я молюсь за священников и прихожан, не беспокойтесь. Я знаю, что предстоят изменения (среди священников меджугорского прихода). В это время я буду здесь. Поэтому не тревожьтесь; в будущем будут ниспосланы знамения относительно грешников, неверующих, алкоголиков и молодежи. Они заново признают меня".